– Что молчишь? – промурлыкал граф, отчего Ефимке стало еще страшнее. – Ох и скучная же ты у меня, сокровище мое, – он покачал головой и, наконец, убрал руку от ее лица. – Что ж, время пришло, пора нам покидать Москву. Хватит с нас жить в убогом гниющем домишке…

Ефимия хотела возмутиться. Терем их может и вселял ужас, но убогим уж точно не был.

– Иди, отнеси письма по моим клиентам, а затем собирай сундуки. Да отыщи хорошего провожатого нам в дорогу. Путь не дальний, но такой тернистый…

Девушка покорно кивнула, хотя вообще ничего не поняла. Спрашивать она не решалась. Она прекрасно знала, кому прислуживает – самому дьяволу. Но именно этот дьявол спас ее тогда, когда все прочие отреклись от нее, решив, что она опорочена. Ефимка этого вовек не забудет.

Дождавшись, когда понятливая, но такая пугливая служанка уйдет, Орвил вернулся за инструмент. Он предвкушал тот миг, когда сможет покинуть Москву. Из всех столиц мира, столицу России он не любил больше всего. Напрвляясь в Москву, он прежде полагал, что здесь обретет покой, вместо этого отыскал лишь ненависть и боль. Что ж, быть может, сверши он свою праведную кару, успокоится? Да, одна лишь месть способна даровать ему свободу.

Он вновь ударил по клавишам, уже не заунывно и трагично, а резко и жестко, словно пытался подобрать ту музыку, что отразила бы всю внутреннюю бурю, которая лишила его покоя.

– Не сожалеешь, что ввязалась в это? – спросил ее Петр, довольно осматривая начало строительства Петропавловской крепости.

– Сожалею? – возмутилась Лара, поправляя белоснежную рубашку, – Это честь при строительстве Санкт-Петербурга присутствовать!

Короткие светлые волосы красиво блестели на солнце. После битвы, пусть и недолгой, как хорошее оружие, Лара стала сиять лишь ярче. Она оперлась руками на амбициозный проект города:

– Я ведь и поверить не могла, что все это величие ваших рук дело, император!

Петр предпочел счесть это за комплимент. А Лара и в самом деле вложила в слова свои все. Ведь впервые выйдя еще из своего времени, студентка Лара верила, что Петр Великий не построил город, а нашел его, откопал. И вот теперь, под стук молотков, она чувствовала величие момента. Да, Ларисе Константиновне Вовк нравится быть частью истории, о что еще важнее, ей нравится вершить эту историю.

– Думаю, ты можешь выбрать место, где твой дворец построим, – Петр встал чуть позади нее, создавая тень.

Приятный ветерок дул с Невы, а вокруг кричали чайки. Если закрыть глаза, Лара могла бы и в самом деле ощутить себя в летний день на пляже Петропавловки. И много странных загорающих людей, в таких неуместных купальниках. Почему-то Ларе не стало дурно от того, что именно здесь последние месяцы до казни доживал Кондраша. Что совсем рядом его казнили. Счастливая особенность ностальгии – рисовать образы, которые хочется видеть, а не те, которые были.

– Правда? – она обернулась на своего императора.

Казалось, они стоят слишком близко, но в глазах Лары не было и намека на смущение.

– Сомневаюсь, что во всей земле русской найдется хоть один человек столь же сильно влюбленный в город, которого нет…

– Нет, вы не правы, – Лара развернулась, опираясь на стол, теперь она была лицом к Петру. – Петербург есть, просто не сейчас. Не относитесь к творению рук своих, как к пустой фантазии. Я восхищена не местом, которого нет, а местом, которое могу назвать домом.

Лариса Константиновна позволяла себе больше, чем следует, но одна из немногих совершенно не злила государя.

– Так где будет твой дворец, ткни пальцем.

– О, государь, – она сделал серьезное лицо, хотя уголки губ то и дело срывались в улыбку, выдавая в ней лукавое кокетство. – Это не так-то и просто! Дом мой будет стоять долгие века, переживет всех, даже меня. Потому, очень важно поставить его в нужном месте.