– Вы прекрасно движетесь, я давно не танцевала с таким великолепным партнером.

Он ничего не ответил, лишь улыбнулся уголками губ. Мы сделали несколько туров по залу, прежде чем он заговорил.

– Вы удивительно хороши, очаровательная Наталья! Там, в Петербурге, вы ослепили меня своей красотой, я долго не мог забыть вас. Я видел вашего жениха… вы по-прежнему собираетесь замуж, милая барышня? Если мой вопрос не оскорбляет ваших чувств, не томите, ответьте. Мне так интересно, что случилось, почему отменили свадьбу в нашем дворце…

Мне было стыдно признаться ему во всём, я слегка покраснела, но вдруг кто-то словно подхлестнул меня: «Да что же я робею перед ним? Эта нагловатая улыбка… взгляд… Словно он видит меня насквозь… Да не бывать этому!» Я вскинула голову и ответила как можно беспечнее:

– А может, я передумала выходить за него замуж!

– Что так? – улыбнулся он.

Я не смогла быстро сообразить и подобрать слова, чтобы ответить что-то вразумительное и правдоподобное. А ответить нужно было обязательно. Николай неотрывно смотрел мне в глаза, и это волновало всё сильнее и сильнее.

– Ну, может быть, я полюблю кого-то другого… Вот прямо сейчас, на этом самом месте, – вдруг выпалила я.

Услышав такой ответ, Николай смешался, а меня позабавила его растерянность.

– Да-а-а… Я, оказывается, совсем не знал вас. Ох и дерзки же вы, барышня! И мысли ваши, и речи. – Я ничего не отвечала ему, лишь поглядывала краешком глаза. – Но вы знаете, мне нравятся и ваша дерзость, и ваши речи. И вы. Скажите, Наташа, что я могу для вас сделать?

– Что сделать… – я мечтательно подняла глазки и, чуть подумав, ответила: – Я еще не решила. Скажу вам позже.

Николай усмехнулся, но игра, которую я вела, ему явно нравилась.

– Ах, милая барышня, вы наша гостья. Любой ваш каприз будет исполнен.

Музыка смолкла, Николай чуть прищелкнул каблуками и галантно поклонился. Потом подвел меня к дивану, на котором я сидела прежде, и, откланявшись, исчез.

Дамы смотрели на меня как разъяренные тигрицы. И даже Варвара, которая тепло приветствовала меня и казалась кроткой овечкой, с неодобрением сдвинула брови. В этот момент она держала руку Анечки, и было понятно, что с ее губ только что слетали слова утешения. «Сестрица-то разозлилась на меня. Видно, я нарушила их планы».

Я не стала присаживаться, никто не изъявил желания завязать беседу, и мне стало скучно. Уверенным шагом я направилась к хозяину дома. Петр Борисович давал указания слугам. Дождавшись, когда он повернется ко мне, я извинилась и, сославшись на усталость, попросила позволения отправиться отдохнуть.

Граф отдал слугам распоряжение разместить меня в отдельном павильоне, где, как он выразился, я буду как дома. Тут же появился мажордом, и я последовала за ним. Мне показалось, что все с облегчением вздохнули, как только я удалилась. «Глупые коровы, – думала я, идя по коридорам. – Куда вам со мной тягаться? Испугались? Что графа вашего молодого украду? Да-а-а… он, конечно, хорош, и даже чем-то Федьку напоминает… глазами, что ли, темными… Статный такой, красивый! Что же я сразу-то не разглядела его как следует, еще в Петербурге… Но ничего, я до тебя, милый граф, еще доберусь. А сейчас – спать».

Меня проводили в отдельно стоящий дом недалеко от дворца, а там служанки распахнули передо мной двери комнаты на втором этаже, которая на эти дни была в моем распоряжении. Осмотревшись, я довольно улыбнулась: мне всё понравилось, хотя комната была совсем не похожа на мою. Не очень большая кровать с изголовьем, обтянутым узорчатым шелком, стояла в углу, а не посередине. Стены были затейливо обиты гобеленами, одна картина плавно переходила в другую. Пейзаж с красивой речкой и густым лесом выглядел настолько реалистичным, что, казалось, птичка, сидящая на ветке, вот-вот слетит с нее и закружится по комнате. Большое зеркало напротив окна отражало закат, и комната освещалась каким-то удивительно мягким светом.