Навстречу мне с распростертыми объятиями шел сам Петр Борисович. Помня наставления отца, я поклонилась ему, не поднимая глаз, отдала сундучок и пролепетала: «Здравствуйте».

– Здравствуйте, здравствуйте, милая Наташа. Дмитрий Валерьянович вас одну отправил, сам приехать не удосужился? Жаль. Отец ваш мне почитай как брат. Ну да, знаю, матушка императрица на него большие надежды возлагает. Кто ж все дела в полку лучше управит, чем наш Дмитрий Валерьянович?!

– Да, – сказала я, боясь пошевелиться.

Он протянул мне обе руки.

– Что вы, милая, так смущены, куда смотрите? Глаз-то ваших я и не вижу вовсе… Наташенька, дай мне обнять тебя! Ведь не в гости приехала – домой! В петербургском имении всего два раза была, а здесь и вовсе впервые у нас. Но хочу, чтобы твое пребывание тут стало доброй традицией.

От такой теплой встречи и радушных речей графа сердце мое растаяло. Я думала, что Петр Борисович припомнит мне побег из Фонтанного дома, но он об этом даже словом не обмолвился, и страхи мои отступили. Наконец, подняв голову, я взглянула на него и улыбнулась. Ох, как же статен был этот уже немолодой высокий мужчина! Благородная седина в бакенбардах и прическе нисколько не портила его, а наоборот, придавала важности. Мундир был густо увешан наградами. Я отметила, что таких нет ни у первого моего отца, ни у второго.

– Ну, доставьте удовольствие старику!

Он протянул мне руку, и мы проследовали вглубь залы. Возле стен стояли диваны, на которых степенно сидели барышни, о чём-то неспешно и лениво разговаривая.

– Дамы, разрешите вам представить: Наталья Дмитриевна Ярышева.

– Ярышева? Ярышева… – раздался шепот. – Та, которая Орлова. Орлова… – разлетелось по зале.

Я поняла, что меня давно знают, знают и тайну моего рождения. Вот только граф почему-то всё усложняет… Какой в этом смысл?

Я сделала всем глубокий реверанс. Одна дама подошла ко мне и взяла за руки.

– Очень рада, душенька, приветствовать вас в нашем доме. Меня зовут Варвара Петровна.

Старшая дочь хозяина, Варвара, была замужем за Алексеем Разумовским, племянником бывшего фаворита императрицы Елизаветы Петровны. В светских кругах поговаривали, что брак их не слишком счастлив. Разумовский имел огромное влияние на супругу. Варвара была на год старше своего брата Николая, а выглядела, словно романтичная барышня, а не солидная замужняя дама. Она прятала смущенный взгляд, словно за что-то извинялась. «Эх, – подумала я, – видно, не стоит торопиться замуж выходить, а то буду, как эта Варвара, смотреть на всех глазами затравленного зверька». Всё в ее поведении так и просило пожалеть, а жалкие люди не вызывали во мне никаких чувств, кроме брезгливости.

Что-то заставило меня оглянуться. В дверях, сложив руки на груди, стоял молодой человек, в котором я узнала Николая. Он с интересом разглядывал меня. Я смущенно отвернулась и продолжала мучительно вслушиваться в то, что говорит его сестра, но от волнения, вдруг охватившего меня, уже мало что понимала. Слова собеседницы таяли в воздухе, и казалось, она как рыба открывает рот, а оттуда не доносится ни слова. Николай буравил мне взглядом спину.

Наконец-то Варвара отпустила мои руки со словами: «Ну что же вы, душенька, присаживайтесь. Сейчас чай подадут». Я зашуршала юбками и села на свободное место.

– Нет-нет, поближе к нам! Варвара Петровна, мы хотим поскорее услышать все столичные новости.

– Конечно, конечно, Наталья Дмитриевна, – она на правах хозяйки жестом пригласила меня сесть рядом с дамами.

Как удивительно здесь всё было – совсем другая обстановка. Московский свет так не похож на высшее общество Петербурга. Ни следа надменной чопорности, ни намека на холодные оценивающие взгляды, пронизывающие до костей. Казалось, у этих людей всё так хорошо, что совершенно не важно, кто посетил их дом. Но на самом деле это было не так. Их истинные лица тоже скрывали маски, только более благодушные. Они знали, кто я, знали тайну моего рождения, просто держали себя иначе.