Я с трудом понимала, о чём она говорит, настолько тяжелы были ее слова. Я не привыкла слушать мрак и так долго находиться в нём. А она с ног до головы окутала меня своим темным покрывалом. И пусть сквозь него были видны звёзды, всё равно это был плотный темный туман. Я отчаянно замахала руками и закричала:

– Натали-и-и, прекрати, пожалуйста. Я прямо с этой ночи не смогу сомкнуть глаз! Перестань! Ты так молода, нам еще так долго жить на этой земле… Почему ты говоришь, что скоро уйдешь?

– Не знаю, я так чувствую…

– Я запрещаю тебе об этом не только говорить, но и думать!

Она лишь слегка улыбнулась и ничего не ответила.

Мне тягостно было думать о словах Натали. Моя своенравная, свободолюбивая натура не выносит такой духовной нагрузки. Она жаждет развлечений, легкости во всём…

– Ну хорошо, – наконец Натали прекратила свои душевные излияния. Она встала, прошлась по комнате, а потом подошла ближе и погладила меня по голове.

– Антуанетта, как же тебе идут волосы, с которыми родила тебя мама. Как же отвратительны все эти башни на голове! Это же видно, что они не твои, разве не глупо их носить?

– Может быть, – растерянно ответила я.

– Ну-у-у, ладно. Что-то я уж очень сильно напугала тебя. Давай, расскажи мне, моя французская подружка, как мы будем веселиться. Что станем делать?

Я с облегчением выдохнула. О-о-о, это была моя стихия! Это был мой непрекращающийся бал, и я тут же погрузилась в него, как золотая рыбка в море, и начала ярко, во всех подробностях описывать наше совместное времяпрепровождение:

– Сначала, Натали, я покажу тебе Версаль, покажу всё, каждый уголок. И ты удивишься, насколько он прекрасен! Только я хочу попросить тебя, чтобы, пока ты находишься здесь, всё происходило заведенным французским порядком. Я дам тебе фрейлин и множество прислуги. Они будут умывать и одевать тебя, будут делать для тебя всё, что пожелаешь! Ты ни к чему не прикоснешься своей рукой и поймешь наконец, как это прекрасно!

– Ну, хорошо. Значит, мы будем играть в твою игру? Я согласна! И я принимаю твои правила.

Я вскочила и радостно захлопала в ладоши.

– Так пусть же игра начнется завтра! Спокойной ночи, Натали.

Я вернулась во дворец, как обычно, около четырех часов утра. Опущу подробности о том, где и с кем провела эту ночь. Моя темпераментная натура не нуждается в длительном сне, так что утро началось по заведенному распорядку. При моем пробуждении присутствовало положенное по этикету количество фрейлин, в назначенный час они тихо пришли в мои покои и молча ждали, когда я проснусь.

Старшая камеристка приступила к моему утреннему туалету. Мне предстояло решить, какие три платья я сегодня надену, а также выбрать корсеты, чулки и белье, перчатки и кружевные платочки, да много чего еще, всё перечислять не буду. Обычно этот процесс затягивается надолго, но сегодня мне нужно было поторопиться: я обещала своей гостье не задерживаться. Меня обслуживало множество портних и белошвеек, и ими были изготовлены маленькие копии всех моих туалетов – специально для утреннего представления. Я указала на образцы, и наряды, не мешкая, доставили в спальню.

Я должна была выполнить еще одно обязательное правило. Каждое утро, словно знатная дама, в карете ко двору прибывал господин Леонар, чтобы с помощью гребня и только ему подвластных приспособлений сотворить мне прическу. Еще год назад в моде были непомерно высокие и невероятно сложные куафюры, и он, словно архитектор, мастерски возводил их на моей голове. Все знатные дамы при дворе пытались мне подражать, иногда на них можно было увидеть настоящие произведения искусства. Наконец моей неуемной натуре это прискучило, и я придумала ввести в моду менее затейливые прически, богато украшенные страусовыми перьями и драгоценными камнями. Столь недешевая мода разорила не одну парижанку.