– Не могу. Я должна идти.

– Куда?! – не поняла я. – Уже темно, и ты раздета… И расчесываешь волосы перед сном.

– Нет-нет, ты не понимаешь. Я должна идти за ним…

– За кем?

– Ну как? За своим будущим мужем.

И тут она рассказала всё! Кое-что я, конечно, знала из ее писем, но то, что услышала… было ужасно! Слёзы тут же потекли из моих глаз. Она вытерла их и попросила:

– Не надо плакать обо мне, Антуанетта. Я рассказала тебе про него, но про себя-то еще не успела. А ты пригото-о-овься. Приготовься, – заговорщически сказала Натали, – сейчас ты познаешь истинную сущность подружки своего детства. И поймешь, что девочка, которую ты помнишь, давным-давно умерла и похоронена под грудой своих пороков!

Я даже отпрянула.

– Да что ты такое говоришь? Я, наверное, не всё понимаю? Смысл твоих слов плохо доходит до меня. Хотя, должна признаться, ты великолепно говоришь по-французски…

Натали как-то очень загадочно улыбнулась, но ее улыбка, мне показалось, горько пахла полынью.

– Да ты послушай, послушай! Ничего от тебя не утаю! Самое страшное расскажу. Готова услышать?

– На всё готова…

Мы сели на кровать, и она рассказала мне о своем путешествии. Как по дороге лишила кого-то жизни, как потом наслаждалась этим, считая, что свершила правый суд, а после раскаивалась… Я слушала, затаив дыхание. В ней жили сразу и лето, и зима. Сначала она показалось мне странным, неземным существом, о которых написано в заумных книжках, потом – древним демоном с самых сумрачных страниц католического писания. Я смотрела на нее и не понимала ее природы. Наконец она умолкла, а я продолжала сидеть, ошеломленная.

– Ну что, ты удивлена?

– Порядком… – протянула я, не зная, что еще сказать.

– Тебе больше не хочется говорить со мной?

– Отнюдь, что ты… очень хочется. Очень хочется узнать, кто же ты.

– О, Антуанетта, – засмеялась Натали, – на твоем месте я не стала бы залезать так глубоко.

– А расскажи мне теперь об этом юноше… кажется, его зовут Николя?

– Ну да-а-а… Николя на ваш манер. Ты знаешь, если бы у меня был брат, то он был бы как две капли воды похож на него! Он именно им и был бы. О, Антуанетта, мы бы так прекрасно проводили с ним время, если бы росли вместе с детства. Он – это я, только в мужском обличии. Потому он и привлек меня. Такой же дерзкий, гордый, необузданный, как я. И так же не может познать своей природы. Не может понять, зачем он пришел в этот мир и что несет с собой. Но знает, что нужно идти, двигаться вперед, что без этого нельзя. Я получила от него всё, что хотела, и больше он мне совершенно не интересен. Тем более, я не особенно привлекаю его как женщина, он мною не восхищается.

– Да как же тобою можно не восхищаться? – искренне удивилась я.

– Ах, ваше величество, оставьте свой высокопарный слог и эти комплименты. Я получу их сполна, когда вернусь в Россию. А здесь я хочу веселиться.

Я смотрела на нее недоуменно: «Как можно веселиться, имея за плечами тако-о-ое?!»

Она улыбнулась:

– Что же ты так смотришь, моя милая подружка? Не жалей меня, не надо, я для тебя всё та же твоя Натали. Я не взвалю этот груз на твои плечи, понесу сама. Я не обижу тебя ни словом, ни делом, ни даже взглядом, не сомневайся! Я бы могла не рассказывать тебе всех этих ужасных подробностей своей жизни, но мне почему-то захотелось, чтобы ты увидела меня настоящую. Чтобы не одурманивала себя своими собственными розовыми, похожими на французский зефир мыслями. И когда я уеду, а ты будешь веселиться, пить шампанское, танцевать на балах, я хочу, чтобы ты помнила меня. Даже тогда, когда я покину эту землю. Но ты не должна проливать по мне слезы, ты будешь вспоминать только наше время, так прекрасно проведенное вместе. Но я хочу, чтобы в твоей хорошенькой головке, помимо балов, шампанского, замечательных, красивых мужчин, великолепной музыки и всего прочего, осталась я. Такая, как есть. Пусть у меня руки в крови и голова наполнена непонятным шелестом разных непотребных мыслей, но ты важна для меня, правда, важна. Запомни меня такой. И временами я буду являться в твоих ночных кошмарах и пугать тебя так, что картинки, о коих я тебе рассказала, живо встанут пред твоими очами. Пусть будет так. Но это правда, Антуанетта, – это я! И если ты хоть капельку любишь меня, дорожишь нашей детской дружбой и многолетней перепиской, пожалуйста, не отталкивай меня сейчас. Я ведь знаю тебя, натура ты свободная и мысли твои легки, ты быстро забываешь плохое… и это тоже забудется. Но когда меня вдруг не станет, ты обязательно вспомнишь. Уж не ведаю, где я буду, наверху или внизу, и есть ли там что-то на самом деле… Но до меня донесутся твои мысли, обязательно! И от этого мне сделается хорошо…