– А во что же я переоденусь? Я и не знаю, где мои платья…

Он улыбнулся.

– Пойдем.

Мы вернулись в комнату, он подвел меня к большому шкафу, рядом с которым висело огромное зеркало, и, открыв его, вопросительно посмотрел на меня. Я обомлела: гардероб был заполнен нарядами. Там имелись и платья, и туфельки, и сапожки… даже плащ и шубка. Я осторожно провела рукой по дорогим тканям и мехам.

– Это что? Всё мне?..

– Ну а кому же еще? – засмеялся Дмитрий Валерьянович. – Мне они не сгодятся, сынкам моим тоже, ну а Марии маловаты будут.

Я запрыгала от счастья.

– Обживайся, дочка, только не задерживайся: ровно в два часа обед подадут. Успеешь?

– Я мигом, – радостно ответила я, нисколько не печалясь, что меня привезли сюда.

Мы расселись за большим столом. Дмитрий Валерьянович устроился в красивом кресле во главе, напротив него Мария, по одну сторону стола сели Иван и Гриша, а я с другой стороны, на высоком стуле с подушечкой, рядом со своим теперь уже отцом. Я почему-то очень легко стала звать его папой, словно он всегда им был.

Братья, насупившись, ковырялись в тарелках, а я с удовольствием уплетала всё, что приносили. Отец пожурил мальчишек:

– Ну что вы копаетесь? Ешьте скорее, после обеда пойдем на конюшни. Доложили мне, что прибыли Наташины пони и два жеребенка, которых ей граф подарил.

Я подпрыгнула от радости и захлопала в ладоши. Мария укоризненно посмотрела на мужа.

– Дмитрий Валерьянович, негоже барышне за столом скакать да в ладоши хлопать, о лошадях после трапезы поговорите.

Он улыбнулся, но ничего не ответил.

Отобедав, я побежала наверх: мне велели переодеться. Я пожала плечами, недоумевая: «Сколько ж можно, всё переодеваться да переодеваться?» Но спорить не стала: уж больно хотелось на подарки графа посмотреть. Служанка помогла мне быстро поменять платье на суконную амазонку. Я сбежала вниз и подошла к дверям гостиной, но остановилась, услышав приглушенные голоса Марии и ее сыновей, чуть приоткрыла дверь и навострила уши.

– Мама, – бубнил кто-то из мальчиков, – она что, так и будет теперь жить с нами?

– Да, сынок, – спокойно сказала Мария. – Только ты ошибаешься, милый: не она с нами, а мы с ней жить будем. Этот дом принадлежит Наташе.

Но потом добавила:

– И нам тоже, ведь теперь мы одна семья, запомни это, мальчик мой.

Сын что-то недовольно буркнул.

По коридору ко мне тихо подошел Дмитрий Валерьянович:

– Ну, егоза, готова?

– Готова, – смущенно ответила я.

Мы шли на конюшню, я важно выступала за руку со своим новым отцом, стараясь делать большие шаги, как и он. Увидев своих пони, я запрыгала от радости, но в еще больший восторг привели меня два жеребенка. Один, гнедой, сразу потянулся к моему кулачку, в котором было зажато яблоко, и защекотал губами ладонь, забирая лакомство.

– Я назову его Яшей, можно?

– Конечно.

Второй был черный как вороново крыло, он фыркал и нервно перебирал ногами. От поднесенного угощения жеребчик отвернулся.

– Не тронь его, Наташа, уж больно строптивый, пусть обвыкнется пока…

Дни мои в новом доме текли тихо и спокойно. Сильно досаждало лишь одно: Иван и Гриша почему-то никак не хотели принять меня. Мальчики были гораздо старше. Они не брали меня в свои игры, а я ведь не уступала им ни в чём – ни в меткости стрельбы из рогатки, ни в быстроте бега, ни в ловкости. Я научилась держаться в дамском седле и в скором времени из нас троих стала лучшей наездницей, но от этого мальчишки злились еще пуще.

Я прибегала к Марии, которую со временем стала называть мамой, готовая разреветься от обиды – оттого, что братья опять затеяли какие-то игры в парке, а меня не взяли. Она гладила меня по голове, сажала к себе на колени: