Она и расстроилась, и даже немного испугалась. Решила, что поговорит с Антонио при первой же возможности, как только они останутся одни.

Арто привёз их сразу в галерею – старинное угловое здание в одном из переулков между Виа Маргутта и Виа дель Бабуино. В этом же доме, на последнем этаже, прямо над офисом располагалась квартира Антонио, куда он перебрался вскоре после того, как они с Лючией договорились о разводе. «Всего» три спальни, как выразился Антонио, столовая с примыкающей к ней кухней, солнце, заливающее гостиную с выходом на живописную большую террасу. Вид с террасы на город, хотя это и был только четвёртый этаж, не разочаровал бы и самого придирчивого критика.

Пока Регина отлучилась помыть руки, Арто определил чемоданы в одну из спален, выставил из холодильника стеклянный графин – холодная вода с лимоном и мятой была любимым напитком Антонио в жару, – отнёс поднос с графином и двумя стаканами на террасу, выслушал распоряжения хозяина и исчез.

Антонио ждал её снаружи, сидя в большом плетёном кресле. Регина примостилась на подлокотнике.

– Прости, можно я спрошу?

– Конечно, Реджина миа.

– Мне показалось или этот твой батлер меня невзлюбил? Что я сделала не так?

Антонио поморщился, вздохнул. Похоже, всё-таки не показалось…

– Я попробую объяснить, девочка. Арто с нами уже очень давно. Четверть века, не меньше. Мы с Лючией только поженились, она стала работать со мной в галерее, появилось много новых партнёров, в том числе на Сицилии. Там довольно большое греческое комьюнити, «Грико». Мы занимались античностью, а на Сицилии столько всего – храм в Сегесте, Сиракузы, Гела, Таормина, римляне, карфагеняне прошлись по Агридженто во время Пунических войн… Там до сих пор несколько греческих деревень и даже городков, а кое-где живут вернувшиеся с Кипра и материковой Греции латины, потомки миссионеров и последних рыцарей – францисканцев и капуцинов. Среди них у нас тоже были хорошие знакомые, хотя латинов очень мало оставалось, всего пять-шесть семей.

– Надо же, ничего о латинах не знаю.

– Их и сейчас на Кипре человек двести пятьдесят, на Сицилии вряд ли больше, так что ничего удивительного. В общем, в одной из семей случилась трагедия почище античных, Реджина миа. Отец, мать, их сыновья – два брата, один из которых недавно женился, – все живут в одном доме, обычное дело. Молодая жена, гречанка-киприотка, решив, что муж хорошо, а два – лучше, соблазнила ещё и свёкра, пока свекровь с младшим сыном в город за покупками отъехали.

– Ох, и об этом стало известно?

– Свекровь их и застала по приезде, прямо в супружеской спальне, а за стенкой спал молодой муж. Ему, как потом выяснилось, любящая жена мака в вино за ужином подмешала, он и от криков не сразу проснулся, еле брат его растолкал. Старика своего бедная женщина в их кровати и заколола – нож там же рядом на блюде лежал, любовники фруктами угощались. А молодая жена в чём была, в белой ночной сорочке, из дома выскочила и прочь от свекрови, но, видимо, ещё в спальне та невестку ножом достала, быстро бежать она уже не могла.

– Господи, ужас какой, Антонио!

– Да, прямо при нас это случилось, мы как раз у друзей в соседнем доме остановились. На крики вся деревня сбежалась. Дом их последний по главной улице, дальше дорога вниз, к морю. Братья тоже за матерью бросились и догнали только на скалах. Я эту картину на обрыве до сих пор вижу: две фигуры в чёрном – это младший держит мать, и две фигуры в белом – это старший на жену кинулся, к краю обрыва тащит, та за него цепляется, увлекает за собой, и обе белые фигуры падают вниз. Как страшно мать кричала – никогда не забыть. На секунду сын её выпустил, брата хотел удержать, так она вмиг тем же ножом себя успокоила, не успел мальчишка её остановить.