– Как ты собираешься проникнуть в замок?

– Есть у меня на той стороне пара надежных ребят. И ворота откроют, и планы внутренних покоев предоставят. И даже схемы подземных ходов на случай непредвиденного отхода сделают. Не бесплатно, конечно. Единственно придется их на обратном пути с собой захватить.

– Ход твоих мыслей мне нравится. Представь казначею смету операции. Недели на подготовку хватит?

– Так точно, Ваша светлость. Чуть не забыл. У Вас есть приличные портреты Ваших родственников? Надо их моим бандитам показать.

Спустя неделю Эвальд со своими людьми отправился в ночной набег на доброго соседа. Жена барона Лавиария ван Рэй знала: раз Эвальд сам возглавил своих головорезов, значит, намечено что-то серьезное.

Лавиарию мучили недобрые предчувствия. Ложиться она не стала, села у окна за вышивкой. Не то чтобы она любила рукоделье, так, руки занять. Она выглянула в окно и вздрогнула. Железный петух, до этого спокойно вращавшийся на высоком шпиле угловой башни, взмахнул крыльями, соскочил со своей опоры и стремглав рванул вниз. Не к добру, ох не к добру.

Приглядевшись, Лавиария сообразила, что флюгер как стоял, так и стоит целехонек. Просто огромный ворон облюбовал себе башню и сейчас камнем спикировал на зазевавшуюся добычу. Но иллюзия была полной, а сердце стучать молотом в грудь не перестало. Ох, не к добру!

Они были в браке с Эвальдом четвертый год. Их союз нельзя было назвать неудачным, но время романтических ухаживаний и парных конных прогулок в окрестные рощи постепенно сошло на нет после того, как она потеряла ребенка. Лавиария по-прежнему любила мужа и могла бы часами слушать его голос, но в нем что-то сломалось. Он все реже пел ей свои канцоны и все больше времени проводил в делах, библиотеке, на охоте и веселых забавах с друзьями.

Во внутренний двор малого замка въехала небольшая группа всадников. Это были воины Эвальда. Сперва она не увидела среди них мужа, а потом поняла, что он без доспехов лежит на спине в открытой повозке.

Лавиария была не той породы женщин, чтобы в печали рыдать и заламывать руки. Она выскочила навстречу всадникам. Эвальд был жив и в сознании. Шина наложена грамотно, но из раны сочилась кровь. Кто-то из воинов перевязал рану и дал барону настой опиума. Бледного от боли и потери крови Эвальда внесли во внутренние покои. Лавиария сама поменяла повязку на ране и немедленно послала за лучшей знахаркой в близлежащий городок.

Эвальд коротко поведал, что произошло. Сначала все шло по плану. Подкупленные люди по сигналу открыли крепостные ворота. Внутреннюю охрану перерезали по-тихому. Трех сыновей дяди герцога убили на месте, но телохранители хозяина замка подняли тревогу, и птичка ускользнула. Улыбчивый дядя Великого герцога предпочел обороне бегство.

Операция заняла не больше пяти минут. Налетчики прихватили казну – хоть какое-то утешение, вскочили на коней и были таковы. Но Эвальд получил удар пикой в бедро. Раны получили еще двое его людей. Он смог забраться на коня и дать сигнал к отходу. Они успели пересечь границу, когда Эвальд начал терять сознание. На границе их ждали сменные лошади и лекарь: барон был вояка опытный и старался учесть все мелочи. В числе немногих присказок, которые он любил повторять, была: «Планирование бессмысленно, но необходимо».

Эвальд то терял сознание, то снова приходил в себя. В бреду он видел, как падал в какой-то темный колодец. Он ступал на шаткую опору, держась за стены колодца. Опора проваливалась под ногой, и он медленно погружался в черную жижу. Конец был неминуем, но откуда-то появлялась тонкая женская рука и с неведомой силой вытаскивала его наружу. Жена дневала и ночевала у его постели, но рука была не ее.