Повисла гнетущая тишина, стало слышно, как звенит крыльями жирная муха, заходившая на посадку над каплей сладкого ликёра.

Я медленно обернулся, мухомор осклабился и, плюнув мне под ноги, шумно отхлебнул пива. Но второго глотка он сделать не успел. Я ногой выбил бутылку у него из рук и, поймав в воздухе, сам отпил из неё. После этого я поморщился, вылил остатки пива ему на голову, дал

*Por favor (исп) – пожалуйста.

**reposado (исп) – выдержанный.

***blanco (исп) – белый, светлый (о напитках).

пинка, схватил за воротник и потащил к выходу. Раздались аплодисменты…

─ Как сказать по-испански: «Дайте мне, пожалуйста, пива»? ─ спросил Комаров, облизываясь, сразу перебив плавный ход моих мыслей. Я вернулся к реальности. Она была неутешительна.

Мы топтались перед барменом. В воздухе повисла тяжёлая пауза. Брюнетка отвернулась и что-то шепнула седовласому сеньору. Тот усмехнулся. Поганец за их спинами осклабился и тянул то самое пиво, которое я мысленно лил ему на голову две секунды назад.

─ Добрый вечер, Фернандо! ─ начал я свою комбинацию, припомнив, как ловко всё выходило в мыслях.

─ Я не Фернандо. Я Сантьяго, ─ немедленно последовал ответ.

─ Ну конечно, ─ я покраснел, растерялся и, холодея, проговорил уже совершенно идиотское: ─ Мы тут бывали, может, помните нас?

Бармен безучастно протирал стаканы. Брюнетка в мушкетёрских сапогах прыснула.

─ Скажи ему, чтобы налил уже пива, ─ потребовал Комаров. И тут же сам обратился к бармену на чудовищной смеси русского, английского и испанского: ─ Сербеза, плиз. Нам бы пива. Сербеза. Два стакана. Уно и… ещё раз уно, ─ он показал два пальца. ─ Нам. Мне и ему. Понимаете?

Брюнетка и седовласый сеньор веселились вовсю. Видно было, что они сильно сдружились за наш счёт, что у брюнетки всё идёт как по маслу и что ускачет она сегодня не в Лондон, а прямо в спальню к седовласому сеньору. Мы торопливо влили в себя по кружке пива, расплатились и не оглядываясь торопливо покинули El Sol.

─ Хорошо посидели, да? ─ с кислым видом сказал Комаров, когда мы оказались на улице.

Разочаровать его я не успел. В тот самый миг мимо нас, так близко к тротуару, что некоторым прохожим пришлось стремительно отпрыгивать от опасного края, пронеслись два полицейских автомобиля. Они резко остановились у отделения банка в пятидесяти метрах от нас. Из автомобилей выскочили вооружённые короткими автоматами полицейские.

─ Похоже, что опять взяли банк, ─ со знанием дела сказал Себастьян.

За то время, что я провёл в Мексике, это было уже третье ограбление банка, случившееся на моих глазах. Уж не знаю, были ли это реальные налёты, проходили учения или просто срабатывали сигнализации, но я уже в третий раз наблюдал, как к отделению банка подлетают набитые автоматчиками полицейские автомобили.

Народ проводил глазами полицейских и спокойно принялся за свои, прерванные их появлением дела ─ переходить улицу, есть такосы, чистить ботинки…

Послышалась ещё одна полицейская сирена. Из боковой улицы вылетел запоздавший полицейский пикап. В необорудованном сидячими местами кузове находилось человек шесть полицейских. Они стояли, вцепившись обеими руками в длинные поручни по бокам кузова. Прохожие с душераздирающими воплями выскакивали из-под самых колёс. Улица, из которой вывернул пикап, была слишком узкой для такого крутого поворота. Пикап занесло, и он, смяв газетный киоск, с оглушительным грохотом врезался боком в широкий ствол дерева на краю тротуара.

Полицейские вылетели из кузова и, проделав в воздухе сальто разных траекторий, грузно посыпались на асфальт. Зрелище было жутким и захватывающим одновременно.