Пострадавшие приходили в себя, садились, ощупывали руки и ноги, у многих были разбиты лица. Водителя вынесли из кабины и положили на тротуар. Он пострадал серьёзнее остальных. Спустя несколько минут начали прибывать автомобили «Скорой помощи». Они подобрали раненых и умчались, разрывая вечер сиренами и проблесковыми маячками. Впереди нёсся патрульный автомобиль. Из установленного на крыше динамика неслось требование уступить дорогу.

Всё в Мексике происходит молниеносно и по-театральному, на пределе эмоций. Никогда не знаешь, достигла ситуация высшей точки своего развития или апогей расположен витком выше на этой спирали.

Так же стремительно всё завершается. Мексиканский характер напоминает двигатель внутреннего сгорания. Резкие, как импульсы, перепады от состояния активности к состоянию покоя вызывают искры, которые поджигают топливо, щедро вырабатываемое в душе каждого мексиканца, ─ повышенную эмоциональность, склонность к музыке, танцам, огненно-острой пище, любви и революциям.

Народ проводил автомобили рассеянным взглядом и опять вернулся к прерванным занятиям. Горячий воздух заполнился автомобильными гудками и маисовым ароматом. Когда на мгновение уличный шум опадал, становилось слышно, как сквозь него пробивается щемящая душу мелодия:

Besa me, besa me, mucho!

Como si fuera esta noche

La ultima bez…

Прохожие обильно выжимали лаймовый сок на кукурузные лепёшки с мясом, уплетали их, улыбались и легонько покачивались в такт музыке, не сбиваясь с ритма даже тогда, когда её заглушал уличный шум.

Мы повернули обратно. На сегодня впечатлений было достаточно. Но чтобы их переварить, требовался ром. В miscellanea* мы купили бутылку светлого рома «Антильяна» и вернулись домой.

В подъезде встретились с жильцами из пятнадцатой квартиры ─ Петровичем и Чупа-Чупсом. Те были навеселе.

─ Ром! ─ с энтузиазмом констатировал Чупа-Чупс, завидев нас. ─ РОМантическая встреча! А у нас авария ─ воды нет в доме. Мы тут починяем, пошли помогать. И ваш ром очень кстати.

─ Воды нет? ─ безрадостно переспросил Себастьян и поплёлся за Петровичем, бормоча себе под нос: ─ Мужчина, береги воду ─ принимай душ с женщиной.

Бойлерная находилась здесь же, в подъезде. Первое, что я увидел, когда вошёл туда вслед за остальными, была опустошённая примерно на треть бутыль мексиканской водки «Микоян». Почему она так называлась, никто в доме не знал, на этот счёт строились самые разнообразные предположения, возможно, и делавшие честь нашему воображению, но вряд ли соответствовавшие действительности.

Крыша в этом помещении отсутствовала, и, задрав голову вверх, можно было увидеть квадратный проём, в котором темнело небо.

Рядом с бутылкой стояли несколько пластмассовых стаканчиков и тарелка с нарезанным ровными розоватыми ломтями тосино, или, попросту говоря, копчёной свиной грудинки.

─ Починяем, значит, ─ с плохо скрытым удовлетворением констатировал Себастьян. ─ А почему именно здесь?

─ Будто сам не знаешь! Это самое прохладное место в доме, ─

*Miscellanea (исп.) – небольшой гастроном, аналог американского corner store.

резонно ответил Чупа-Чупс. ─ Кстати, не слыхали? Чеснок сегодня визу

в Канаду получил. На днях отбывает.

─ Ну?! ─ поразился Себастьян. ─ Вот пруха! Сколько же нам ещё здесь торчать?

Ко мне подплыл наполненный водкой стаканчик. Петрович пожелал:

─ Ну, чтоб всё было хорошо и чтоб мы все поскорей получили канадские документы.

Выпили, закусили копчёной грудинкой.

─ После первой и второй перерывчик… сами знаете, кратковременный, ─ немедленно засуетился Петрович, разливая водку в стаканчики. Разлив всем, он поднял свой стаканчик и опять пожелал: ─ Ну, чтоб всё было хорошо и нам поскорей вручили канадские визы на ПМЖ.