На противоположной стороне площади тоже вился дымок, звучала музыка. И там танцевали, жарили, пекли, покупали и съедали на ходу не хуже, чем здесь.

Вокруг торговцев толпился народ, и, помнится, меня это поразило. Казалось невозможным думать о еде в такую жару. В списке необходимых вещей в данный момент провизия должна была находиться где-нибудь в самом конце.

Происходящее не укладывалось в голове, не находило себе места в моей системе координат. Совершенно машинально я отметил, что люди вокруг меня не просто перемещались и жевали. Они проделывали всё это, пританцовывая под музыку.

Такой Мексика предстала передо мной. Такой, какая она и есть, ─ знойной, весёлой, поющей, эмоциональной, вечно жующей на ходу кукурузную лепёшку. Я быстро адаптировался. Спустя пару дней я уже и сам уплетал los tacos ─ горячие маисовые лёпёшки тортильяс, на которые кладут ломтики жареного мяса, или поджаренный с овощами фарш, или потроха, или нарубленные chorisso (мексиканские колбаски). Всё это обильно приправляют нопалями (кусочками жареного или маринованного кактуса), лимонным соком и огненной сальсой.

При этом я научился не обращать внимания на жару и незаметно для себя легонько покачиваться в такт острой, как перчики халапеньо, и в то же время нежной, как первый поцелуй, латиноамериканской музыке, льющейся со всех сторон.

Так я стал ещё одной струной в гитаре, на которой играл этот безумный, непредсказуемый, опасный, бедный и вместе с тем жизнерадостный город – Мехико.

Открыв массивную дверь подъезда, мы оказались в вечерней уличной толчее. Людской поток, текущий по лице Букарелли, был настолько широким и плотным, что, открыв дверь подъезда, требовалось выждать несколько секунд, чтобы примериться и нырнуть в него.

Чистильщики обуви орудовали щётками, как цирковые жонглёры горящими булавами. Продавцы шумно предлагали свой товар прохожим. Сотни тортильяс летели на противни, переворачивались, заполнялись кусочками щипящего на тех же противнях мяса, острыми приправами, пюре из тушёной фасоли, обжаренной макотью кактусов.

Один из торговцев ─ смуглый, почти совсем чёрный Хуан Карлос, которого все называли Негро, увидел нас и махнул рукой.

─ Como estan amigos!* ─ приветствовал он нас.

Негро знал несколько английских фраз, а я, в свою очередь, уже освоил испанский настолько, чтобы изъясняться односложными предложениями. Это пробудило дружелюбное отношение со стороны окрестных продавцов. лос такос.

─ Ты уже ещё пришёл нет в Канаду? ─ задал Негро риторический вопрос на свом почти безупречном английском.

Я отрицательно покачал головой, что, впрочем, было совершенно излишним, поскольку если бы я «уже ещё пришёл в Канаду», то не мог бы стоять перед Негро:

─ Как бизнес?

─ No, no, no! Нет бизнес вопрос, ─ перепугался суеверный Негро.

*Примечание – Como estan amigos (исп) – как дела, друзья

Я не стал спорить ─ нельзя так нельзя.

─ Сделай-ка нам, Негро, по два с чорисо.

Негро выбрал из горки тортильяс четыре покруглее и метнул их на раскалённый противень. Ловким движением он тут же перевернул лепёшки, мгновенно швырнул их на картонную тарелку, покрыл каждую мелко нарубленными колбасками чорисо, которые жарились на том же противне вместе с луком и кактусами, добавил пюре из тёмной фасоли и подал нам. Вся процедура заняла не более десяти секунд.

В отдельных соусницах виднелись другие приправы: бордовая и огненно-острая чипотле из копчёных перчиков халапеньо, зелёная и красная сальсы, изумрудное гуакамоле ─ давленое авокадо с перцем и помидорами. Дальше стояли миски, доверху заполненные лимонами и лаймами.