– Ну чего? Что опять?

– Да остынь. Я в отпуск лечу.

– А-а, – говорит он без энтузиазма и достает из кармана флягу, – «Плиски» глотнешь?

Мне он ни капельки не рад и хочет чтоб я поскорее ушел, но у меня еще тонна времени и я стою рядом – нервирую. Еще больше его раздражает подошедший Васька-Симфония. Васька три месяца как откинулся и тоже ждёт прибытия рейса из Сургута. При щуплом телосложении он имеет очень серьезный воровской авторитет – выгнать его никак невозможно и вот они стоят в хилой группке встречающих, косясь на меня и не глядя друг на друга.

Я же пребываю в отличном настроении и просто придуриваюсь.

Ментовский выход в отпуск требует особых знаний и смекалки и я использовал их в полной мере. Тридцать положенных дней следует рассчитать так, чтобы они заканчивались в пятницу – таким образом прибавляется еще 2 дня. Уход грамотного опера в отпуск осуществляется только после дежурства в СОГ (следственно-оперативная группа) – ведь там сразу дается два дня на восстановление. Так лепится уже четыре дня, при условии, что дежурил в среду. В целом, если календарь благоприятен, можно откусать до сорока дней! В среду на дежурство следует заступать с сумкой, чтоб рано утром улететь в Сочи. 6—7 часов утра – мертвое время и можно уехать в аэропорт на дежурке. Моё утреннее появление в Кольцово именно таким образом хирургически четко рассчитано.

А зачем же известные картежники-мошенники, в миру «каталы», прервав нежный предутренний сон, приехали в аэропорт встречать буровиков-нефтянников? Ответ прост – работа. Непростая, филигранно тонкая психологическая работа по изъятию дензнаков у вахтовиков Севера. Грамотный, хорошо подготовленный, катала знает назубок фамилии всего геологоразведочного и прочего северного начальства, названия улиц Нефтеюганска, Ноябрьска и прочих мест, где сам он никогда не бывал. Харизматичный и раскованный, он легко заводит и поддерживает разговор с работягой-бурильщиком и прямо в такси начинает тонкое разводилово, а уж потом как из воздуха появляется колода карт…

А вот и сургутский рейс. Самый заметный пассажир – вон тот в меру пьяный газовик-бурят. У него красное лицо, наполеоновский взгляд и безумная, невообразимой высоты норковая шапка-формовка. Ударник соцтруда что-то требовательно кричит и машет руками.

– Слааааденький…, – вполголоса с нежностью говорит Зима и радостно направляется к отпускнику. Сейчас он представится снабженцем и другом начальника экспедиции, пообещает помочь с размещением в «Большом Урале»…и к вечеру вдруг протрезвевший бурят осознает, что в Ялту ему уже не надо, да и в Свердловске делать особо нечего. На остаток денег, которые разумный катала всегда оставит, он купит билет обратно в Сургут и никому не расскажет как его красиво, буквально за несколько часов, развели в столице Урала.

Но ничего этого я не увижу – вон уже на мой сочинский рейс посадку объявили.

Доводилось ли вам в жизни видеть счастливого человека? Абсолютно, безбрежно, оглушительно счастливого? Мне довелось дважды. К сожалению, это был один и тот же индивидуум.

Лёха Баранов жил рядом с Октябрьским ОВД, можно сказать в одном дворе. Точно не знаю сколько ему было лет – может 15, а может и все 40. Лицо его было надутое как у колобка, а голос детский – ну как тут определишь? Можно было, конечно, спросить, но отвечал Лёха всегда по-птичьи и разобрать что именно он говорит было решительно невозможно. Да и не стал бы он со мной разговаривать – форму-то я не носил, а весь Лёхин пиетет был направлен на людей с погонами. То есть уголовный розыск в его глазах тоже состоял из таких же аутистов как он сам – о чем тогда говорить? Днем он обычно стоял у райотдела и отдавал честь въезжающим. Не всем – только милицейским машинам. Покидающих же райотдел Лёха игнорировал – может считал предателями. Иногда начальник в своем кабинете нажимал кнопку «дежурная часть» и просил Лёху Баранова от шлагбаума удалить – ожидался приезд кого-то из Управления, либо какого-нибудь партийного туза. Не все, к сожалению, понимают что юродивый – это никакое не зло, а вполне может быть наоборот. Начальник у нас был очень хороший и Лёху называл не иначе как «наш талисман». Кроме того часто упоминал его в разных коннотациях: да я скорей соглашусь Баранова принять на эту должность! Или: это кто – Баранов за вас составлял эту ориентировку?…и т. п.