– Евгений, – довольно сухо уточнил он, неторопливо поворачиваясь на голос. Это явно смутило ту, которая к нему обращалась.

– Не поняла…

– Это и не обязательно.

Так как Женя знал обладательницу этого голоса, а мы нет, стоит вкратце её описать. Притом очень даже стоит! В отличие от него, с его средней внешностью, у Мики внешность была очень даже запоминающаяся. Она являла собой удивительное сочетание южной и северной красоты. От испанской матери она унаследовала роскошные чёрные волосы – густые, вьющиеся, крупными волнами, спадающими на плечи. Эти волосы, казалось, жили своей жизнью, создавая причудливый ореол вокруг её лица. Глаза – подарок отца из Северной Европы – были удивительного голубого цвета, но не холодного и пронзительного, а мягкого, словно предзакатное небо над фьордами. Эта необычная комбинация сразу привлекала внимание. Благородный римский профиль с характерным носом гармонично вписывался в утончённое лицо с лёгким смуглым оттенком. Обычно её облик дополняла искренняя, подкупающая улыбка, способная растопить любой лёд, однако в моменты задумчивости или растерянности, как сейчас, её лицо приобретало особую, трогательную беззащитность.

– И как давно? – растерянно спросила Мика.

– Сложно сказать. Я давно не считаю время. Не вижу смысла.

– Хорошо, допустим. Тогда сразу второй вопрос: что это за собака и почему мне не кажется, что она смотрит именно на меня? Она ведь живая?

С этим сложнее, – пожал плечами Женя, посмотрев на Пса. – Да, тебе не кажется, но объяснить это я тебе не смогу. Просто как-то так сложилось.

– Что значит – сложилось? Никогда не складывалось и тут – на тебе?

– Все имеющиеся вопросы ты можешь адресовать лично ему. Я информацией не владею.

– Опять не поняла. Он что, ещё и разговаривает? – уже абсолютно растерянным голосом спросила Мика.

– Само собой. И птицы тоже разговаривают. Просто мы не понимаем, о чём.

– Ах ты… – начала было злиться его подруга, но, подойдя ближе, обняла Женю и прижавшись, добавила:

– Я очень рада тебя видеть.

Женя, само собой, ответил ей взаимностью. Они были старыми друзьями. Романтических отношений у них не было, и быть не могло, но дружеские были весьма прочными.

Познакомились они осенью 1897 года, в испанской Малаге, во время очередного цикла. Менторским профилем Мики была поэзия. В то время она работала с одной швеей, но, как мы понимаем по сегодняшней встрече, та девушка приняла решение не развивать свой дар, сосредоточившись на работе. Потенциал девушки был настолько же большим, как и её бедность. Мике было очень приятно с ней работать, но подсознательно она понимала, что эта работа окончится ничем. Швея забеременела и прекрасно понимала, что будущему ребёнку она, конечно, сможет сшить одежду из обрезков, принесённых с работы, а вот накормить его стихами, пусть даже и хорошими, у неё не получится. Поэтому выбор был очевиден, и Мика была к нему готова.

Вообще, смешение северной и южной крови создало в характере Мики уникальный баланс противоположностей. От испанской линии она унаследовала страстность в творчестве, эмоциональную глубину и способность чувствовать поэзию всем существом. Эта часть её натуры проявлялась в работе с подопечными через яркие метафоры и насыщенные образы. Северные же корни внесли в её характер сдержанность, способность к глубокому анализу и терпеливому наставничеству.

Как Ментор-поэт, Мика обладала редким даром сочетать эмоциональное и рациональное. Она могла как вдохновить внезапным порывом, так и терпеливо оттачивать технику стихосложения. Её подход к менторству отличался особой гибкостью: для одних подопечных она становилась пламенной музой, для других – мудрым наставником, умеющим найти точные слова поддержки. В отличие от многих менторов, специализирующихся на одном стиле или направлении, Мика могла работать как с классической поэзией, требующей строгой формы и дисциплины, так и с авангардными экспериментами, нуждающимися в полной свободе самовыражения.