– Кто-нибудь при этом пострадал?

– Слава богу, никто! Сторож цел и невредим. Только с меня начальство голову снимет, – грустно вздохнул заведующий.

– А где, кстати, ваш сторож?

– У себя в сторожке. Я его не отпустил домой отсыпаться.

– И правильно сделали. Товарищ Нефёдов, – обратился я к эксперту, – вы пока осмотрите место преступления, а я пообщаюсь со сторожем.

Эксперт кивнул и направился к складу, а я в сопровождении Дымова пошагал к сторожке – единственному деревянному зданию на территории синдиката.

У входа в неё стоял и нервно курил мужик бомжеватого вида с бородой и помятым лицом. Увидев нас, он щелчком пальца отправил окурок в сугроб.

– Наш сторож, Тарас Остапенко, – сообщил Дымов. – А это товарищ Быстров из уголовного розыска.

Мне сразу не понравилось выражение глаз бородача, он так старательно отводил взгляд в сторону, что я сразу смекнул – с ним что-то не так.

– Как же это вы прошляпили ограбление склада, гражданин Остапенко? – поинтересовался я, наблюдая за его реакцией.

– Сам не знаю, – печально пожал плечами он. – Я ить как по инструкции полагается за ночь кажный час обход делал, всё в порядке было… Мабуть под утро замок сбили.

– Мабуть, – согласился я. – Подойдите, пожалуйста.

– Зачем? – встревожился сторож.

– Подойдите-подойдите, – настойчиво произнёс я. – Не бойтесь, не укушу.

Он сделал шаг в мою сторону.

– Ближе.

Немного потоптавшись, Остапенко всё-таки оказался возле меня.

– Дыхните.

– А что такое?

– Вы дыхните, а там разберёмся.

Он тихонечко дыхнул в мою сторону.

– Сильнее.

Набрав полные лёгкие воздуха, Остапенко окатил меня запахом винокуренного завода, смешанного с ядрёным чесночным амбре.

– Пили?

– Вы что! Не мочно мне… Я ж на работе.

– Пили? – теперь с жёсткой интонацией спросил я.

– Остапенко! – повысил голос на подчинённого Дымов.

– Ну пил, – понял, что отпираться бесполезно сторож. – Так я ж чуточек, для сугрева. Вот столечко, – развёл он большой и указательный пальцы правой руки.

– Покажите, что именно пили.

– Зайдёмте унутрь, – показал на сторожку Остапенко.

В тесной сторожке со скрипучими некрашеными полами стоял спёртый запах табака и чада от коптящей буржуйки, дышать было практически невозможно. Покопавшись в кладовке, Остапенко извлёк на свет божий пустую бутыль.

– Один пил? – спросил я.

– Один.

– Это называется – чуточек?! Целую бутылку в одну харю выжрать…

– Так я ж… – зачем-то начал оправдываться сторож.

– Пока помолчите. Если мне понадобится что-то узнать, я спрошу.

Остапенко заткнулся.

Я взял её в руки и принюхался: густое амбре дешёвого шмурдяка резко ударило в нос. М-да… Та ещё отрава.

– Откуда она у тебя?! – наехал на сторожа Дымов. – Ты ж сам плакался, что у тебя денег нет!

– Дык это… подарили, – признался Остапенко.

– Кто подарил и когда? – мгновенно напрягся я.

Ужасно не люблю истории, когда сторожам дарят вот такие подарки. Почему-то слишком часто они заканчиваются не самыми приятными последствиями для тех, кто их получил.

А если для гарантии туда сыпануть снотворного… Хотя, можно и без него. Самогон в таких объёмах сам по себе нехилый удар по мозгам.

– Вчера подарили, – потупил глаза Остапенко.

– Вчера, значит… – многозначительно произнёс я. – А на второй вопрос почему не ответил?

– Так подарили и подарили, что тут такого…

– Мне из тебя клещами ответ тянуть?! – разозлился вконец я.

– Фраерман подарил, – буркнул сторож.

– Кто?

– Слушайте его больше! – выступил вперёд Дымов. – Во-первых, не Фраерман, а Фаерман. Во-вторых, не такой человек Иосиф Абрамович, чтобы самогонку сторожам дарить.

– Христом-богом клянусь! Это он так вчера меня отблагодарил: я ему на днях помог телегу починить…