Эх, мама, мама… Как обидно, что больше никогда не сядем с тобой за одним столом, не поговорим, не поделимся новостями.

Жизнь скоротечна, летит — не заметишь, и очень часто приходится терять тех, кто нас любит больше всех на свете.

Проглотив вязкий комок слюны, вышел на крыльцо — посмотрел на небо. Тучи постепенно рассосались, но и солнцем не пахнет.

— Освободился, Жора?

— Так точно.

— Ну пошли, прошвырнёмся по улице. На ходу как-то легче думается.

— О чём думать станем, товарищ Смушко?

— О тебе, Жора.

— А чего обо мне думать — всё ведь решилось. Я уезжаю в Петроград. Деньги есть, попробую снять квартиру на первое время.

— Почему у сестры не хочешь остановиться?

— Тесно будет. Они ведь пополнение в семействе ждут, зачем им лишняя обуза.

— Деликатный ты, Жора.

— Какой есть. — Я остановился. — Товарищ Смушко, я ведь знаю, что вы — человек крайне занятой, и если приехали ко мне, то по какому-то важному делу. Не надо ходить вокруг да около, говорите сразу, пожалуйста.

— Да я и не собирался тянуть, — усмехнулся Смушко. — Просто у меня возникло такое впечатление, что ты серьёзно обиделся.

— На обиженных воду возят.

— Жора, только не надо мне врать, — пристально посмотрел он на меня.

— Хорошо, вы меня раскололи: меня действительно задело, но я — большой мальчик, как-нибудь переживу, — улыбнулся я.

— Да я в этом и не сомневаюсь. Но мы тут по другому вопросу. Беда у нас случилась, Жора.

— Что за беда? — напрягся я.

— На днях был убит начальник уголовно-розыскной милиции Рудановска, мой хороший друг Боря Токмаков.

— Примите мои соболезнования. Я знаю, каково это — терять лучших друзей, — искренне сказал я.

— Спасибо, Жора. Борис был отличным оперативником и настоящим коммунистом. Три месяца назад его поставили на эту должность и вот… — Смушко замолчал.

— Нашли убийцу?

— Сам понимаешь, времени прошло слишком мало. По горячим следам расследовать не получилось, значит, впереди долгая и кропотливая работа по поиску преступников.

— Как это произошло?

— Очень жестоко и кроваво. Бандиты ворвались в их квартиру, убили Бориса, жену и двух детей: младшему было всего пять лет, Жора! Ты представляешь — всего пять! Жену и дочку изнасиловали, демонстративно, прямо на глазах у Бориса, и только потом застрелили.

— Звери! — со злостью бросил я.

— Хуже зверей. Во сто крат хуже! И мы во что бы то ни стало должны отыскать этих сволочей, — твёрдо объявил Смушко.

— Мы? — замер я. — Вы сказали — мы?!

— Ты не ослушался, Жора. Мы! И у тебя будет ключевая роль в этом расследовании. Ты хорошо показал себя, поэтому я предлагаю тебе занять должность начальника милиции Рудановска и найти того, кто убил Бориса и его семью.

— Подождите, товарищ Смушко — даже если я соглашусь, Кравченко употребит всё своё влияние, чтобы этого не произошло, — заметил я.

— Ещё вчера у него бы получилось, — с горечью сказал Смушко.

Его глаза сверкнули.

— А сегодня, как я тебе уже говорил, кое-что изменилось, — продолжил он. — Петроградское ГПУ прислало благодарственное письмо в твой адрес, и не просто письмо, а за подписью самого товарища Маркуса. Я даже боюсь спрашивать — откуда ты его знаешь и что такого ты сделал для петроградских чекистов.

— С товарищем Маркусом действительно довелось встретиться, — не стал вдаваться в подробности я. — Но ничего из ряда вон выходящего я не совершил.

— Не надо скромничать, Жора. В общем, не знаю, чем ты так помог петроградским чекистам, но они о тебе очень высокого мнения. И это письмо серьёзный аргумент против любого довода Кравченко, — победоносно заключил Смушко. — Что скажешь, товарищ Быстров?