— Пошли.

Началась стандартная милицейская канитель: допросы, протоколы, показания… К моим словам не цеплялись, зная, как обстоит расклад.

И всё равно — штука это весьма утомительная. К концу дня устал как собака, руки после писанины покрылись чернильными пятнами.

— Слушай, я схожу — помоюсь! — показал я следаку тёмные разводы на ладонях.

— Сходи, конечно.

Я вышел в коридор, направился к умывальнику.

— Жора, привет! Какими судьбами? — навстречу шагал улыбающийся, как Чеширский кот, Полундра.

— Да так, в злодеев немножко пострелять пришлось, — я не стал вдаваться в подробности.

— Как же, наслышан, — закивал он. — И без трупов, говорят, не обошлось.

— Всего один, — развёл я руками.

Внезапно Полундра посерьёзнел.

— Жора, у тебя минутка найдётся?

Я оглянулся в сторону кабинета, откуда вышел. С основными формальностями вроде покончено, если что и осталось, так… по мелочи.

— Для тебя все пять найдутся.

— Тогда переговорить нужно.

Мы отошли чуть подальше.

— Такое дело, Жора — в общем, не получается у Смушко добиться твоего восстановления. Кравченко — упырь, палки в колёса ставит, всё влияние в ход пустил.

— Ты серьёзно?

— С такими вещами не шутят, Жора. Если мне не веришь, спроси у Гибера и Смушко.

— А мне они чего сами не сказали?

— Расстраивать не хотят. До последнего надеются. Но только зря они так… Нельзя людям давать ложную надежду. Все до последнего ждали, что Кравченко в Москву заберут, и тогда с тобой сладится, только что-то с переводом пошло не так. В общем. Кравченко в губернии остаётся… А у него на тебя зуб, причём больной. И он ни за что тебя не пропустит.

— Спасибо, Полундра!

— За что?

— За то, что правду сказал. Раз не выходит ничего — не буду и я дёргаться.

— Останешься в кабаке своём?

— Не мой это кабак, — сурово посмотрел я на Полундру.

— Извини, так, к слову пришлось, — повинился он. — Так что — продолжишь охранником подвизаться?

— Нет, дружище, больше не могу. Этот кабак мне уже поперёк горла стоит. Достало меня.

— Тогда что планируешь делать? В городе с работой хреново.

— В Петроград поеду. С ребятами из тамошнего угро перетру. Питер — город большой, авось и для меня местечко найдётся. На крайний случай — в Москву, тоже вариант.

— Смушко о планах расскажешь?

— Скажу, конечно. Пусть не дёргается. Если с самого начала не задалось, дальше только хуже будет, — твёрдо сказал я.

3. Глава 3

Нанимателя известие о моём уходе не обрадовало.

— Георгий Олегович, я что — плохо вам платил?

— Нормально платили.

— Но если этого было недостаточно, я готов поднять ваше жалованье в полтора... в два, вы слышите — в два раза! — с надеждой произнёс он.

— Спасибо, конечно, но я твёрдо решил, что уйду.

— Почему, Георгий Олегович? Уж простите за любопытство, но я никак понять не могу… Неужели вам мёдом в Петрограде намазано? — щуря близорукие глаза, растерянно спросил он.

— Нет, конечно, просто… Ну как вам объяснить словами — я не создан для этой работы!

— Однако у вас здорово получалось!

— Рано или поздно я бы сорвался: устроил драку, запил, стал бы источником проблем. Лучше уйду сейчас, оставив о себе добрую память.

— Жаль, конечно… Но заставить вас я не могу.

Он подошёл к сейфу, открыл дверцу и извлёк оттуда конверт.

— Возьмите.

— Что это?

— Деньги, конечно.

— Я уже получил расчёт в бухгалтерии.

— То была ваша зарплата. А это от меня лично, премия за то, что вчера скрутили налётчиков. Если что — возвращайтесь. Я с удовольствием снова возьму вас на работу.

— Буду помнить.

После ресторана поехал на вокзал покупать билеты на поезд.

Над городом висели свинцовые тучи, шёл затянувшийся дождь. Настроение было паршивым, теперь я понимал, почему в «Трёх сёстрах» Чехова Ирина с такой тоской и яростью повторяет строки: «В Москву, в Москву, в Москву!»