– Меня тут теперь все встречают как генерала, хотя генерал у нас ты. Похоже, твое инкогнито не особо нарушено, а вот информация о моей новой должности – я же теперь консультант нашего Пинкертона – Зубкова, судя по всему, уже конкретно просочилась в массы.

Медведь хихикнул в кулак.

– Вне всякого сомнения!

– Зубков и Елизаров навряд ли стали бы сообщать о нашем уговоре местному контингенту, – рассуждал Зверев. – Неужели это сделала Юлия Глухова?

– Не она!

– А кто же?

– Это я постарался.

– Что?!

– Я сообщил двум-трем пожилым посетительницам, которые любят посудачить на лавочке у фонтана, что ты у нас важный человек из Управления милиции и теперь ты занимаешься поисками убийцы Прохора Глухова. А еще я сказал, что ты наделен особыми полномочиями.

Зверев выругался:

– Ну, спасибо, сосед! Вот уж удружил…

– А чего ты так раздухарился? Я тебе услугу оказал, а ты недоволен. Ты вот сам посуди. Мы же хотим, чтобы ты нашел убийцу?

– Конечно, хотим!

– Ну так вот! А как ты это сделаешь без агентуры? Ты не забыл, что все твои информаторы и осведомители остались в Пскове?

– Ну и…

Зверев начал догадываться, что имеет в виду Медведь, тот продолжал:

– Поэтому я решил это исправить. Ты только оглянись, теперь же все просто горят желанием тебе что-нибудь сообщить. Вот и пользуйся этим. Ну а меня можешь не благодарить. А вот и, как мне кажется, твой первый потенциальный информатор. Да еще какой.

Зверев посмотрел вперед. В дверях у входа в обеденный зал стоял невысокий мужчина в белом халате и медицинском колпаке. Лет пятидесяти, чернявый и крепкий. Увидев Зверева, мужчина двинулся ему навстречу.

– Здравствуйте, товарищ Зверев! Моя фамилия Старостин, я главный врач этого санатория, мне срочно нужно с вами поговорить.

Зверев остановился. Медведь же, в свою очередь, прошел мимо доктора, обернулся и, подмигнув Звереву, прошел в обеденный зал.

– Что вы хотите? – уточнил Зверев.

– Я думаю, что нам с вами будет удобнее пообщаться в моем кабинете. Вы не беспокойтесь, я распоряжусь, чтобы вам подали завтрак чуть позже в индивидуальном, так сказать, порядке.

– В индивидуальном – это как?

Старостин оживился.

– Ну вы же у нас, как выяснилось, особый пациент, поэтому все будет по высшему разряду. А еще я собираюсь сам осмотреть вас и назначить вам курс оздоровительных процедур, которыми так славится наше заведение.

Не зная, радоваться ему случившемуся или горевать, Зверев обреченно вздохнул и буркнул:

– Ну что ж, пошли.

Пока они шли по коридору, Старостин почесывался и то и дело то засовывал правую руку в боковой карман халата, то вынимал ее и подносил к носу, чтобы посмотреть на часы. «Часы на правой – значит, левша», – отметил про себя Зверев. Все это мелочи, но даже такая информация зачастую может пригодиться, не пренебрегая своей привычкой отмечать и несущественное, сделал для себя пометочку Зверев. Пациентов и персонал, попадавшихся им на пути и вежливо и учтиво кивавших ему, Василий Андреевич словно бы не замечал, что-то бурчал себе под нос, как показалось Звереву, даже пару раз грязно выругался. Люди, попавшиеся им по пути, тут же прятали улыбки, менялись в лице и сразу же начинали перешептываться. А этот доктор персона незаурядная и решительная, однако в данный момент ведет себя, словно забеременевшая институтка. С чего бы это?

Когда они вошли в кабинет, главврач незамедлительно налил себе из графина воды и выпил целый стакан. Зверев, увидев, как руки призвавшего его к себе эскулапа подрагивают, невольно сделал вывод: «А ведь Медведь был прав – этот доктор явно считает меня важной фигурой в этой запутанной игре. А значит, нужно этим непременно воспользоваться, пока вся правда не открылась».