Он сидел на лавке, нахохлившись, сунув руки под мышки и упрямо выдвинув нижнюю челюсть вперед.

Мне - пропасть? Куда пропасть?.. Неужели, он догадался?!. Сердце у меня так и затряслось, и я облизнула вмиг пересохшие губы, не зная, что делать – признаваться и каяться прямо сейчас или попытаться прикинуться непонимающей дурочкой.

- Вы что-то сказали, ваша честь? – спросила я с заминкой.

Он встрепенулся, перевел взгляд на меня, и ответил, криво улыбаясь:

- Это не вам, хозяйка. Это так… мысли вслух.

Мысли вслух? Да ладно! Только не говорите, что вы, господин судья, немного с мухами! Мне стало совсем неуютно, и я на всякий случай взяла нож, начиная чистить лук, хотя лука было уже предостаточно. А может, судья Кроу увидел кое-кого в окне?.. Допустим, безносую морду с широким зубастым ртом?..

- Доктор Ларк сказал, что с вами всё в порядке, - судья встряхнул головой, будто прогоняя наваждение. – Это хорошо, что в порядке.

Он замолчал, явно не зная, что ещё сказать.

- Благодарю за заботу, - я следила за ним исподлобья. – Но доктор как-то странно меня осматривал…

- Странно? Что вы имеете в виду?

- Слушал сердце, пульс, - пожала я плечами. – Будто проверял – живая ли я.

Бац! Это попало в цель! Судья завис всего на секунду, но этого было достаточно. Теперь я не сомневалась, что вызов доктора к мельничихе Эдит был совсем не по причине, чтобы признать её сумасшедшей. Господин судья пытался выяснить, не являюсь ли я водяным духом?

- Наверное, пирог уже готов, - сказала я, открывая заслонку, но по-прежнему не выпуская из руки нож. Вряд ли я смогла бы себя защитить, но с ним все равно чувствовала себя увереннее.

Заварное тесто стало румяным и пузырчатым, лук аппетитно золотился, а запах заставлял забыть обо всех водяных разом. Я разрезала пирог на неровные кусочки, потому что именно в этом главная прелесть альмойшавены – видимая небрежность и умопомрачительный вкус.

- Прошу, попробуйте, - я протянула кусочек пирога на блюдце судье, и сама откусила от пористой гофрированной лепешки.

Не изыски, конечно, но очень даже ничего. Особенно когда под рукой у тебя – только лук в качестве ингредиента дня. Судья попробовал осторожно, будто опасался, что я могу его отравить, а потом принялся уминать пирог так, что только за ушами не трещало. Я следила за ним тайком, перекладывая нарезанную альмойшавену в миску, и надеялась, что вкусная еда заставит нашего гостя позабыть о подозрениях в отношении меня. Я просто живая молодая женщина, которая хорошо готовит, немного странная после убийства мужа, и всего-то…

- Я здесь третий год, хозяйка, - сказал судья, прожевав, - и должен следить за порядком в этом округе. Вот и слежу. И у меня это неплохо получается.

Ну и что это за намек? Что он не собирается оставлять Эдит в покое? На каком основании?

- Не сомневаюсь, что вы все делаете на совесть, - не сдержалась я. – Но убийцу Бриско вы так и не нашли. Есть кто-то на подозрении?

- Нет, - он отставил пустое блюдце. – И это удивительно. Вашего мужа здесь очень любили, хозяйка. Вы целый год молчали, не хотите что-нибудь рассказать сейчас?

Опять он завел свою песню! Я положила на блюдце еще пару ломтиков пирога и протянула судье. Угощение он взял, но продолжал расспрашивать.

- Тихий Омут – очень тихое место, - говорил он, уничтожая пирог, - но даже в столице не каждый год убивают кого-то серебряной пулей. Ваш муж очень быстро и неожиданно разбогател… Возможно, причина в этом? – черные глаза готовы были просверлить на мне две дыры, и я невольно поёжилась. – Кто-то позавидовал ему? Но откуда у Бриско Милларда, который пришел в деревню без грошена в кармане, деньги на постройку мельницы, на черепицу, на голубятню?.. Кстати, а голубятня вам зачем? Вы же голубей не держите.