- Выгнали?.. – машинально переспросила я, думая о событиях этого странного дня.

- Ну, сослали, - объяснила старуха. – Король отправил в ссылку. С запретом появляться в столице десять лет.

 - А за что король отправил?..

- Откуда мне известно? – Жонкелия начала раздражаться. – Наверное, сунул нос туда, куда не следовало. Только он ничему не научился и продолжает и здесь совать нос куда не следует.

- Если он – судья, ему это по должности положено.

- Много чего ему не положено, - фыркнула она и уставилась на меня, оперевшись ладонями о колени. – Ты-то что будешь делать? Признаешься, что не Эдит?

- Признаться я всегда успею, - ответила я задумчиво. – А пока давайте-ка в комнате уберем, мамашенька. Мне тут ночевать, скорее всего, а вы такой свинарник там развели… А потом я хочу осмотреться и побольше узнать про ваших моргелютов. Скорее всего, это именно они меня сюда и притащили. Ну и курочек ваших проведаем. Есть-то нам что-то нужно.

3. Глава 3. Сыграем в "Весёлую мельницу"

С уборкой и стиркой мы с Мамашей Жонкелией провозились далеко за полдень. Первым делом я решила привести в порядок жилую комнату. Мы вынесли все тряпки, перестирали и развешали их, понадеявшись, что они просохнут до вечера. Солнце выглянуло из-за туч и светило тепло и ласково, но на берегу озера уже вовсю царила осень, и ночь обещала быть холодной.

Я вымела из комнаты весь сор, убрала паутину, висевшую по углам, оторвала доски на окне, чтобы помещение проветрилось, и на славу отдраила дощатый пол.

Дощатый пол – это вам не линолеум тряпочкой протирать, и после него я с сожалением посмотрела на свои руки. Красные, обветренные – они были ужасны. И нет никакого крема, чтобы сделать смягчающую масочку, и скраба тоже нет. И перчаток. И пилочки для ногтей.

Вздохнув, я отправилась стирать. Я выстирала белье и платья Эдит, которые обнаружила в сундуке. Платьев было всего два, поношенных, со следами штопки.

Пока белье сушилось, я прошлась по мельнице, чтобы получше рассмотреть своё наследство. Вернее – наследство бедной мельничихи.

Бриско постарался на славу и отгрохал крепкую, добротную мельницу, и колесо было новое, с широкими лопастями. Только стояло, застряв намертво. Вымокнув от брызг воды, я попробовала повернуть его, но оно не сдвинулось ни на сантиметр. Ладно, этим можно будет заняться позже.

Постройки во дворе никуда не годились. Причем, я видела, что доски на курином вольере и на коровнике были новыми. Но глядя на них, создавалось впечатление, что над Тихим Омутом пролетел ураган с нежным именем. Неужели всё это устроили эти самые… моргелюты? Зачем им ломать постройки?.. Пытались забраться в дом?.. Если у них такая силища…

Мои страхи развеяла Жонкелия.

- Топить-то чем-то нужно, - пояснила она, - ведь за дрова тоже надо платить. Здесь в округе валежника мало, а свалить дерево – это женщине не под силу. Да и нельзя здесь рубить деревья, пока земля принадлежит графу Фуллартону. Он сразу заметить и штраф затребует.

- Кто такой этот Фуллартон? – спросила я, когда полезла осматривать голубятню позади коровника, а Жонкелия осталась внизу, придерживая лестницу. – Богатый бездельник? Молодой или старый?

- Скорее – молодой, - рассказала старуха. – Но он не бездельник. У него тоже мельница. Не на этом озере, а по ту сторону Тихого Омута. Пока был жив Бриско, туда ездили только из города, кто не знал про нас, а местные все мололи только здесь. Граф очень из-за этого злился. Но Бриско исправно платил налоги и аренду, поэтому придраться было не к чему. Зато теперь графский мельник жирует. Все ездят только к нему.