Гладко спустившись по новому пандусу, Кэрол зашла в помещение. Группа к тому времени собралась уже полностью и сидела полукругом вокруг кресла доктора Бланта.

– Ну, вот и мисс Хант. Можем потихоньку начинать, – сказал доктор, заметив, как приближается Кэрол.

Хант аккуратно втиснулась в полукруг. На противоположной стороне полукруга был мистер Хадсон и, нередко поглядывал на бывшую писательницу.

– Здравствуйте, – начал собрание Блант. – Поговорим сегодня о чувстве тревожности. Как мы все знаем, у каждого из нас есть свой предел здоровой тревожности, миновав который, мы либо справляемся с собой, либо заболеваем. Но тревожность может быть разная. А именно – открытая тревожность и скрытая. Говоря «открытая», я имею ввиду конструктивную тревогу, переживаемую осознанно. Но, что касается «скрытой», о ней-то мы и поговорим сегодня. Скрытая тревожность — это неосознанное чувство постоянного беспокойства и напряжения. Выражаться это может в игнорировании проблемы, ее отрицании. Сюда относятся и панические атаки, обсессивно-компульсивные расстройства19 и, конечно же, посттравматическая тревожность20. Потеря чувства уверенности, безопасности, угнетение от собственного бессилия против пережитого, чувство вины, безысходности – всё перечисленное это последствия посттравматической тревожности. Нередко это сочетается с ненавистью и агрессией к себе, окружающим. Посттравматическая тревожность характерна и для тех из нас, которые сами не пострадали, но явились свидетелями несчастного случая или насилия.

Лечение такого недуга, конечно, предусматривает медикаментозную терапию, которая является прерогативой психиатрии. Однако, я, признаться, отдаю предпочтение нашей с вами методике, а именно – психотерапевтической коррекции. Собственно, для этого мы и собираемся тут каждую субботу. Суть терапии зависит от желания самого пациента избавиться от проблемы. Принцип заключён в том, чтобы вы осознанно переживали психотравмирующие ситуации. Чтобы не избегали тревожащих условий, а шли им навстречу.

Зал наполнился тишиной, где каждый из присутствующих по-своему осмысливал услышанное.

– Мистер Айронс, не хотите ли начать? – спросил доктор Блант одного из пациентов.

Мистер Айронс был мужчиной тридцати-тридцати пяти лет, с глубокими шрамами на лице и кистях рук.

– Ну что ж… Здравствуйте. Признаться, я не считаю, что сказанное доктором Блантом как-то касается меня. У меня нет никакого чувства тревоги.

– Как раз поэтому это вас и касается, мистер Айронс. Отрицание – один из первых признаков скрытой тревоги, – ответил ему доктор.

– Чепуха! – не без раздражительности прозвучал голос пациента.

– Тревоги есть у всех.

– Нет.

– И даже о здоровье, социальных достижениях и материальном благополучии? – удивлённо спросил Блант.

– Что вы хотите услышать от меня? – громко спросил мистер Айронс.

– Мне бы хотелось, чтобы вы не избегали этих тем, чтобы мы открыто обсудили беспокоящие вас факторы и вместе попытались найти решение вашей проблемы.

– У меня нет никаких проблем!

– И снова мы слышим от вас отрицание. Не бойтесь говорить этом. Проблемы не исчезнут, если спрятать их глубоко в душе! – голос доктора звучал как бархатное мурлыканье крунеров21 пятидесятых.

Группе было известно, что мистер Айронс был воякой и участвовал в каких-то военных операциях, связанных с большим риском для жизни. Об этом он как-то поведал на предыдущих собраниях. Шрамы, очевидно, он получил именно на полях сражения.

– Если вы не против, я хотел бы сегодня просто послушать, доктор Блант, – сказал наконец пациент.

– Как скажете, мистер Айронс. Ну что же, кто хочет выступить? – спросил доктор, глазами выискивая желающих.