Кэролайн безмерно себя проклинала за то, что упомянула про велосипед, приведший к вопросам о несчастном случае. Она злилась на себя, укоряла себя за глупость. Больше всего на свете ей не хотелось обсуждать этот вопрос. Погружаясь в свои воспоминания, она медленно утопала в омуте уныния, где она отчётливо видела себя со стороны, но, где она ничего не могла для себя сделать.

Лицо Элизабет менялось соразмерно её эмоциям. Услышав такой неожиданный и звучный ответ, Лиззи молчала, пытаясь осмыслить сказанное и решить, что ей говорить дальше.

– Как это ты не знаешь?

Кэролайн уже поздно было менять тему. Разговор зашёл в тупик, где выходом было только признание.

– Когда мне было двадцать семь, я, после очередной писанины в кафе, поехала на велосипеде к своему молодому человеку. Дело было вечером. Каталась я не очень. Когда я подъехала к большой проезжей части у набережной, периферическим зрением я увидела какое-то движение поодаль. Я замешкалась, запаниковала. Всё случилось быстро. Я оцепенела. Я ничего почти не помню. Отчётливо помню тот визг колёс, который навсегда застрял в моих воспоминаниях.

Воспоминания, нахлынувшие на Хант, стёрли с неё живые краски, и лицо Кэрол заметно побледнело.

– А что было дальше? Что ты помнишь?

– Помню, что очнулась в больнице, – неохотно продолжила Кэрол, – меня окружали врачи. Среди них стоял полицейский. Мне диагностировали сильное сотрясение мозга и какую-то там травму позвоночника, от которой я не смогу больше ходить.

– А что насчёт полицейского? Ты ведь наверняка говорила с ним. Что он сказал? Ты поинтересовалась у него всеми обстоятельствами аварии? – недоумённо спрашивала Лиззи.

– Нет.

– Как это нет? – голос Лиззи прозвучал громче.

– Он записал мои данные, спросив моё имя и номер социального страхования. Когда он начал рассказывать мне про аварию, я прервала его.

– Ты сделала что?

– Прервала, – ответила Кэрол.

– Но…

– Я попросила его не посвящать меня в эти подробности. Я подписала какую-то бумагу, чтобы он быстрее ушёл. Он что-то буркнул и, спустя минуту, он ушёл. – Хант давно не позволяла прокручивать в голове этот фрагмент её прошлого и никому не рассказывала обо всём этом.

– И тебе не хотелось узнать, что это был за козёл и что с ним стало? – во взгляде Элизабет перемешались чувства гнева и непонимания.

– Нет.

– Я не понимаю, подруга…

– Узнав о водителе того автомобиля, я поневоле впустила бы его в обитель своих раздумий, где он сел бы на трон, поработив моё сознание, и все мои мысли были бы прикованы к нему. У меня и так хватает образов из прошлого, от которых я не могу избавиться…

Получив от подруги такое объяснение причины, Лиззи отнеслась с пониманием к её нерасположенности к беседам, касающихся печальных моментов её прошлого. А также и к отношению Кэрол к её нежеланию заполнить глубины мозга фактами, обрекающими её дальнейшее существование на ещё более глубокие вечные размышления и без того тягостных моментов минувшего.

– Ммм… Как говорят, не задавай вопросы, на которые не хочешь знать ответы.

– Верно смекаешь, – попыталась улыбнуться Кэрол.

– Надеюсь, этот гад получил по заслугам! – утешительно сказала Элизабет.

Вернувшись к себе, Кэрол села за компьютер. Сегодня ей предстояло написать небольшой обзор на одну из новинок современных прозаиков.

Став калекой и перестав писать романы, Кэролайн остро нуждалась в материальной помощи. Но от тех, кого она считала близкими, помощи она не дождалась. С трудом продержавшись на социальном пособии для инвалидов, Кэролайн Хант обзвонила немало издательств, чтобы найти себе работу. Спустя некоторое время, Кэрол позвонили с малоизвестного издательства и предложили писать небольшие статейки для новостной колонки. Администрация издательства была в замешательстве от того, что некогда известная в своих кругах писательница авантюрных романов решила попробовать себя в журналистике. Однако, эта идея пришлась им по вкусу, и они решили использовать имя Хант как пиар, для продвижения своего ещё малоизвестного издания. Бывшая писательница без промедления согласилась на все условия работодателя.