– Может, и мне. Это ведь я покупаю тебе инь-фень…

Джем побледнел.

– Если ты откажешься, я буду покупать его сам. Я бы раньше и покупал сам, если бы ты не вызвался. А что до этого… – Он снял с пальца фамильный перстень Карстерсов и протянул его Уиллу. – Возьми.

Уилл скользнул глазами к перстню и снова посмотрел на Джема. В голове промелькнул десяток ужасных вещей, которые можно было сказать или сделать. Нельзя вот так разбрасываться друзьями. Он так долго притворялся грубым, что и теперь пытался защититься своим панцирем, как человек случайно сворачивает в сторону дома, где прожил много лет, забывая о том, что переехал.

– Теперь ты хочешь жениться на мне? – наконец спросил он.

– Продай кольцо, – сказал Джем. – Оно стоит немало. Я же говорил, не следует тебе платить за мой наркотик. Однажды я заплатил за твой и чувствовал себя ужасно.

Поморщившись, Уилл посмотрел на фамильную драгоценность Карстерсов, лежащую на бледной ладони Джема. Он нежно прикоснулся к пальцам друга и сомкнул их на кольце.

– С каких это пор ты так безрассуден? И с каких пор я так осторожен? С каких это пор мне нужно защищать тебя от самого себя? Ведь это ты всегда оберегал меня. – Он посмотрел в глаза Джему. – Помоги мне понять тебя.

После долгого молчания Джем сказал:

– Вначале, когда я понял, что влюблен в Тесс, я решил, что меня исцеляет любовь. У меня очень долго не было приступов. И, попросив ее руки, я сказал ей об этом. Сказал, что любовь – мое лекарство. Но потом это случилось снова, и теперь я уже не мог признаться Тесс: ведь она могла подумать, что я уже не так сильно ее люблю. Я увеличил дозу наркотика, чтобы справиться с болезнью. Вскоре мне пришлось принимать все больше и больше, чтобы просто держаться на ногах, – раньше такого количества хватало мне на неделю. Мне остались считаные годы, Уилл. А может, даже считаные месяцы. И я не хочу, чтобы Тесс об этом знала. Пожалуйста, не говори ей. Не ради нее, а ради меня.

Сам того не желая, Уилл все понял. Ведь он и сам пошел бы на что угодно, на какую угодно ложь, на какой угодно риск, чтобы только Тесс любила его. Он решился бы…

Почти на все. Он не мог лишь предать Джема. На это он не был готов. И Джем стоял перед ним, надеясь найти в друге сочувствие и понимание, и Уилл держал его за руку. Как мог Уилл его не понять? Он помнил, как сидел в гостиной Магнуса и мечтал провалиться в геенну огненную, только бы не пришлось прожить еще хотя бы час той жизнью, которой он больше не мог выносить.

– Значит, ты умираешь ради любви, – наконец произнес Уилл натянутым голосом.

– Умираю немного быстрее ради любви. Люди умирают и ради вещей похуже.

Уилл выпустил руку Джема. Тот бросил короткий взгляд на перстень и снова посмотрел другу в глаза.

– Уилл…

– Я пойду в Уайтчепел, – ответил Уилл на его невысказанный вопрос. – Сегодня же. Я скуплю весь инь-фень, который у них найдется, чтобы у тебя не было в нем недостатка.

Джем покачал головой.

– Я не могу просить тебя поступать против совести.

– Совесть… – прошептал Уилл. – Ты моя совесть, Джеймс Карстерс. Я сделаю это ради тебя, но возьму с тебя одно обещание.

– Какое обещание?

– Несколько лет назад ты просил меня не искать для тебя настоящее лекарство, – сказал Уилл. – Я прошу тебя освободить меня от этого обещания. Позволь мне хотя бы попытаться. Позволь возобновить поиски.

Джем удивленно посмотрел на него.

– Стоит мне только подумать, что я знаю тебя вдоль и поперек, как ты снова меня удивляешь. Да, я освобождаю тебя. Ищи. Делай что должен. Я не могу сдерживать твои благие намерения, это было бы жестоко. Да и я на твоем месте поступил бы точно так же. Ты ведь это знаешь?