Ведь быть разумным и влюбленным трудно.

– Уильям Шекспир, «Троил и Крессида»[5]

– Я думал, у тебя уже готова песенка, – сказал Джем.

Уилл с любопытством взглянул на друга. Хотя Джем и просил Уилла прийти, он, похоже, был не в настроении. Он молча сидел на краю кровати в чистой рубашке и брюках, но рубашка была ему велика и подчеркивала нездоровую худобу. На ключицах юноши еще виднелись капли засохшей крови, и, казалось, будто шею его обвивает какое-то жуткое ожерелье.

– Песенка о чем?

– О битве с червем, – усмехнулся Джем. – Ты ведь так и сыпал шутками…

– Последние несколько часов мне было не до шуток, – признался Уилл и скользнул глазами по окровавленной одежде, сваленной горой возле тумбочки, и по полупустой склянке с розоватой жидкостью.

– Не опекай меня, Уилл, – сказал Джем. – Все меня опекают, и это просто невыносимо. Я позвал тебя, потому что знал, что ты этого делать не будешь. Потому что ты рассмешишь меня.

– О, с удовольствием, – всплеснул руками Уилл. – Как тебе такое?

Джем расхохотался.

– Ну и жуть!

– Это экспромт!

– Уилл, есть такая штука, размер называется… – Смех Джема сменился кашлем.

Уилл подскочил к другу. Джем содрогался всем телом, склонившись над кроватью. На белой простыне расплывались алые пятна.

– Джем…

Джем махнул рукой в сторону шкатулки, стоявшей на тумбочке. Уилл дотянулся до нее, заметив на крышке до боли знакомый рисунок с женщиной, льющей воду из кувшина, – один ее вид был ему противен.

Он открыл шкатулку и замер. Серебристый порошок едва прикрывал деревянное дно. Может, часть его Безмолвные Братья использовали для лечения Джема – этого Уилл не знал. Зато он знал наверняка, что порошка должно было быть намного больше.

– Джем, – обеспокоенно сказал он, – неужели это все, что осталось?

Джем уже не кашлял. У него на губах была кровь. Не в силах пошевелиться, Уилл наблюдал, как его друг промокнул рот рукавом рубашки, и ткань стала алой. Казалось, Джема лихорадило, его бледная кожа горела.

– Уилл, – тихо сказал он.

– Два месяца назад, – начал Уилл и тут же понял, что неосознанно повышает голос, и сдержался. – Два месяца назад я купил столько инь-феня, что его должно было хватить на год.

В печальном взгляде Джема был вызов.

– Я стал принимать его чаще.

– Чаще? Насколько?

Джем отвел глаза.

– Я принимал вдвое, а может, и втрое больше.

– Но наркотик убивает тебя! – воскликнул Уилл и, когда Джем ничего не ответил, задал лишь один вопрос: – Зачем?

– Я не хочу жить полужизнью…

– Но так твоя жизнь и до одной пятой не дотянет! – крикнул Уилл.

Он шумно вдохнул. Выражение лица Джема изменилось, и Уиллу пришлось поставить шкатулку обратно на тумбочку, чтобы не швырнуть ее в стену.

Джем выпрямился. Глаза его сверкали.

– Жить – это не просто не умирать, – сказал он. – Посмотри на то, как живешь ты, Уилл. Ты сияешь, как звезда. Прежде я принимал ровно столько наркотика, чтобы поддерживать в себе жизнь, но не чтобы чувствовать себя хорошо. Может, немного больше перед битвами, чтобы прибавилось сил, но в остальное время – полужизнь, серые сумерки жизни…

– Но теперь ты изменил дозировку? Когда? После помолвки? – бушевал Уилл. – Из-за Тесс?

– Ты не можешь ее в этом винить. Это мое решение. Она о нем не знала.

– Она бы хотела, чтобы ты жил, Джеймс…

– Да я ведь не жилец! – Джем вскочил на ноги, его щеки вспыхнули – Уилл никогда еще не видел его таким сердитым. – Я не жилец! Но у меня есть выбор: либо отдавать ей всего себя и сиять ярче звезд, пусть и недолго, либо влачить жалкую полужизнь чуть дольше и все это время мучить ее. Это мой выбор, Уильям, и здесь решать не тебе.