– Никаких донесений он не оставил?

– Я просмотрел журнал. В свои дежурства Лоньон записывал: «Был в городе», – и все.

– Вы послали людей на место происшествия?

– Троих во главе с Шинкье.

– Журналисты уже пронюхали?

– Покушение на инспектора от них не скроешь! С нашим начальством будете говорить?

– Не сейчас.

Лапуэнт снова сел за руль и повез Мегрэ на авеню Жюно. Деревья стояли почти голые, последние листья, падая, прилипали к мокрой мостовой. Он остановил машину у одного из домов – пятиэтажного здания, вокруг которого собралась толпа человек в пятьдесят. Дождь все еще моросил, но зеваки и не думали расходиться. Полицейские в форменных плащах-накидках выстроились в каре у парадного, оттеснив людей с тротуара.

Мегрэ вылез из машины и стал пробираться сквозь толпу под грибами намокших зонтов. Фоторепортеры тут же метнулись к нему, словно стая гончих:

– Минуточку, комиссар! Еще один снимок! Давайте повторим, отступите назад на пару шагов! Он посмотрел на них точно так же, как смотрела на него в клинике старшая сестра. Дождь еще не успел смыть кровь с тротуара, но красное пятно бледнело на глазах. Рядом можно было различить нацарапанный на асфальте контур распростертого человеческого тела. Как видно, за неимением мела кто-то обвел это место концом палки.

Делио – один из инспекторов 18-го района, узнав Мегрэ, приподнял намокшую шляпу.

– Шинкье у консьержки, господин комиссар, он первым прибыл сюда.

Комиссар вошел в парадное. Дом был почтенного возраста, но содержался, судя по всему, в образцовом порядке. Мегрэ толкнул застекленную дверь в швейцарскую. Шинкье, окончив допрос, прятал в карман записную книжку.

– Я так и думал, что вы приедете. Удивлялся даже, что до сих пор никого из ваших не было.

– Я только что из Биша.

– Как прошла операция?

– Кажется, удачно. Профессор говорит, что Лоньон, может быть, выкарабкается.

Чистенькая комната была обставлена со вкусом и не без кокетства.

Консьержка, приветливая женщина лет сорока пяти, еще не утратила привлекательности.

– Присаживайтесь, господа… Я только что рассказала инспектору все, что знала. Вот поглядите…

Зеленый линолеум был весь усыпан осколками оконного стекла.

– И вот здесь…

Она указала на небольшое круглое отверстие в стене над кроватью, стоявшей в глубине комнаты.

– Вы были одни?

– Да. Мой муж работает ночным портье в «Паласе» на Елисейских полях. Он возвращается в восемь часов утра.

– Д сейчас где он?

– На кухне…

Она указала на закрытую дверь.

– Хочет немного поспать, ночью-то ему опять работать, что бы тут ни случилось.

– Шинкье, я думаю, вы обо всем расспросили? Но мадам не рассердится, если я еще раз задам те же вопросы?

– Я вам не нужен? – спросил Шинкье.

– Пока нет.

– Тогда я отлучусь на минуточку – пройду наверх.

Мегрэ слегка приподнял брови, мысленно спрашивая себя, куда это «наверх», но промолчал, помня об обидчивости участковых инспекторов.

– Извините, мадам…

– Мадам Соже. Жильцы зовут меня просто Анжела.

– Садитесь, бога ради, что вы стоите?

– Ничего, я так привыкла.

Она задернула занавеску у кровати – комната сразу преобразилась, и спальня превратилась в маленькую гостиную.

– Может быть, выпьете чего-нибудь? Чашку кофе?

– Нет, спасибо. Итак, в эту ночь вы спали, когда…

– Да. Я уже стала засыпать, когда услышала голос: просили отпереть парадное.

– Вы не обратили внимания, который был час?

– Как же! У меня будильник со светящимся циферблатом. Было двадцать минут третьего…

– Это был кто-то из ваших жильцов?

– Нет. Это был тот господин…

Она произнесла это с подчеркнутым смущением, как бы не желая сплетничать и выдавать чужие секреты.