– Милая, давай твой сон обсудим позднее, мне бы сейчас принять душ и привести себя в порядок.

– Да, конечно, – изменив тон и явно обидевшись, отреагировала та. – Я немного отвлеклась. – Официальным тоном она быстро проговорила: – Душевая готова, одежда и список приглашённых там. У тебя не более часа, в десять часов начало собрания, я буду ожидать в зале. Не опаздывай.

Она встала и, не оглядываясь, направилась к выходу, изящно переступая ножками и слегка покачивая бёдрами. Девушка идеально ровно держала спинку, и все её движения излучали грациозность и величественность. У выхода она вдруг остановилась и, слегка повернув голову, добавила:

– И просмотри, пожалуйста, свою речь. Я её положу там же в душевой.

Дверь за ней тихо закрылась. «Ну наконец-то!» – подумал Григорий. Ему непременно нужно было какое-то время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. «Что делать? Что делать?» – неустанно бился в его голове один и тот же вопрос. «Нужно сосредоточиться, – успокаивал себя Григорий. – Ясно, что планируется какое-то большое собрание, и там, по всей видимости, будут обсуждаться государственной важности вопросы. Я должен выступить с речью. Стоп! Где эта речь? Ах да, она сказала, оставит её в ванной комнате. Хорошо, допустим, я иду к приглашённым. Читаю речь. Так, а на каком языке написана речь? Это какое-то безумие! А если я просто сознаюсь и скажу всё как есть? Нет, нельзя. Кто мне поверит? А ещё хуже, арестуют и казнят, а эта фея будет в первом ряду наблюдать за казнью. Но как же тогда быть? Может, бежать? Но куда? Наверняка будет охрана. Конечно, ведь она сказала, что соберутся депутаты совета и члены кабинета министров. А кто я во всей этой истории – муж, любовник, брат? Какую роль выполняю?»

Григорий прошёлся по комнате, вновь остановился напротив странных ликов, на мгновение задумался о чём-то и решительно направился к выходу.

За дверью его встретил слуга, потом ещё один и ещё, и все они при его приближении делали некий реверанс и услужливо застывали в поклоне, пока он проходил мимо. «Странный у них вид», – отметил про себя Григорий. Их одежда напоминала костюмы эпохи Людовика Четырнадцатого – длинные парики, нелепые картузы, ажурные манжеты, белые длинные чулки до колен и ботиночки на каблуке. Лица их были одинаково учтивы и одновременно преисполнены важности.

Григорию не пришлось искать дорогу в душевую комнату: высокий моложавый слуга, который первым его встретил у выхода, сопроводил его к намеченной цели. В одной из комнат они спустились на несколько ступенек, прошли широким извилистым коридором и оказались перед открытой дверью в просторную светлую комнату, где в центре сияла белизной большая ванна. Над ванной курился тонкий, едва заметный пар, нежно пахло жасмином. Справа от входа разместилась, по всей видимости, душевая кабинка, а чуть дальше в углу высилось сооружение, напоминающее сауну или баню. Настенная керамика отражала свет огромного панорамного окна, выложенного разноцветными стёклышками. Витраж изображал древо мира, от которого в стороны расходились четыре реки, вдоль них паслись странные существа. По левую сторону от него разместилось большое прямоугольное зеркало с мягкой подсветкой по краям, оно придавало некоторую законченность всему этому торжеству изящества и практичности.

Слуга повернулся к Григорию, слегка склонил голову и вежливо напомнил:

– Господин, всё приготовлено, одежда и полотенца на месте. Если вдруг я понадоблюсь, позвоните в колокольчик. И да, госпожа Роксалана просила напомнить, чтобы вы не опаздывали. Осталось сорок минут.