Её серьёзное лицо не выражало никаких чувств.

Я опустил глаза и посмотрел на свои руки в наручниках, лежащие на столе. Объяснить было непросто. Я снова взглянул на Аню.

– Я чувствую, что это был не я. Но если это самообман, значит, я не могу доверять своим чувствам. Очень страшно признавать, что ты и правда сумасшедший. Я готов, скорее, поверить во что угодно: что меня подставили, что я оказался втянут случайно, что я пытался спасти этих девушек и даже в магическое влияние на моё сознание.

– Но вас проверяли, – сказала Аня спокойно. – Не было магического влияния.

Мне нечего было ответить. Она права. Я смотрел на её такое красивое и серьёзное лицо. На чуть заметный румянец на фарфоровых щеках, на светлую, идеально прямую прядь у виска. Она ждала, ожидала каких-то слов от меня. И я не мог юлить перед этими голубыми глазами.

С трудом выдавливая из себя слова, я произнёс:

– Хотите сказать, что… это был я?

Неожиданно на её губах расцвела добрая улыбка.

– Ну что вы, Роман! Нет конечно! Я лишь пытаюсь подстегнуть вашу память.

Улыбка угасла, а пальцы Ани сильнее сжали ручку.

– Я вижу, что вам тяжело разговаривать со мной, и если честно… Можно вам признаться?

Я только кивнул, глядя, как она закусила губу.

– У вас очень сложный случай. Мне кажется, что мне не хватает опыта, иначе я давно смогла бы помочь вам вспомнить. Мой научный руководитель вообще говорит, что я зря всё это затеяла…

Она отвела взгляд. У меня зазвенело в голове от страшной мысли, что она уйдёт навсегда.

– Н-нет… Нет! Что вы! Конечно же, не зря! Я и сам хочу разобраться! Я верю, что вы можете мне помочь! Не сдавайтесь так легко!

Её помутневшие от влаги глаза остановились на мне.

– Правда?

– Правда!

Она улыбнулась.

– Спасибо.

Аня пообещала ещё посоветоваться с руководителем и в следующий раз провести несколько тестов. А я только кивал.

Когда она ушла, я вернулся в свою камеру и долго ещё думал об этой её улыбке. Разве она может улыбаться так всем подряд? Мне казалось, что я видел что-то, предназначенное мне одному. И пусть причиной был всего лишь разговор. Если Аня будет платить мне такой улыбкой за честность, я готов отвечать на любые её вопросы. А при мысли, что рано или поздно наши встречи закончатся, внутри скреблось тоскливое и безнадёжное чувство. А что, если набраться храбрости и сказать ей?.. Нет, она сразу уйдёт. Только сумасшедшая примет ухаживания от парня, который убил её подругу. И пусть я не убивал, но пока она не доказала обратное.

Дима переборщил с драмой. Ничего страшного не произошло, просто позвонил адвокат и велел приезжать на беседу с Романом через час. Оказалось, что ехать далеко – тюрьма находится в пригороде, так что нужно было торопиться.

На встречу поехали только мы с Пашей: допросы – Пашина работа. Кате хотелось взглянуть на «настоящего маньяка», но что-то там стряслось с Диминой соцсетью, и она осталась чинить.

Служебная машина легко скользила по ЗСД[10]. По краям дороги проносились белые, изогнутые полукругом фонари. Они казались мне рёбрами гигантской змеи, и получалось, что мы мчались прямо по её позвоночнику.

– Ты читала дело Симакова? – поинтересовался Паша.

– Да толком ещё не дошла. Занята была: то истощение, то срочно куда-то бежим, – проворчала я, глядя, как быстро сменяют друг друга дома за окном. – А что?

– Я хочу, чтобы ты с ним поговорила. Ты вызовешь больше доверия.

– Я?

– Важно, чтобы он рассказал нам больше, чем полиции, и открыл свои воспоминания, – объяснял он, не отрывая глаз от дороги.

– Но я не умею вести допрос!

– В этом и дело! Во мне он сразу распознает полицейского и будет насторожен, а ты всего лишь милая девушка. Это расслабляет.