Эльвира дотошно молилась, чтобы ее душа побыстрее вернулся и не забыл свои обещания. Другие девушки просили Высшие Силы дать им терпения или избавить поскорее от такой жизни. Чего просила Меделин никто не мог даже догадаться. Ни разу с тех пор как ее нашли, она не проронила ни слова, что все привыкли считать ее немой, а потому одновременно и полуневидимкой. Ее же такое отношение к ней вполне устраивало, потому что крутясь на виду, она умудрялась исчезать незаметно и так же незаметно появляться, что никто и не замечал ее отсутствия.

В борделе она в основном дружила с самого начала лишь с Эльвирой и та постоянно как равной подруге делилась с ней своими ожиданиями, переживаниями, тревогами. Остальные девушки больше воспринимали Меди как должное и чаще играли с ее куклой, нежели общались с ней самой.

Меделин по-своему любила их всех, считая единой семьей, потому что внутри дома все знали друг о друге абсолютно все.

Как-то рано утром, едва она успела умыться, переодеться, и пройти на кухню выпить воды, как увидела еще заспанных девушек за работой. Эшли купила три мешка лука и теперь они все вместе перебирали его, заодно очищая для завтрака. Он был сердитый и у некоторых глаза не выдерживали. Слезы катились градом, приходилось вытираться рукавами, а если кто цеплялся руками, то наоборот, глаза еще больше щипало. Едкий запах овоща распространился по всей комнате, что у вошедшей Меди запершило в горле. Она поспешила налить себе воды, навострив уши, потому что услышала интересные обсуждения краснокожих мужчин.

– Я видела двоих вчера в кузнице. Ходила туда точить ножи, а они выбирали себе большие резаки. Боже, если б вы видели какое у них обоих упругое тело. Грудь без волос и вздымается прям как моя, когда я вхожу в оргазм. Я прям залюбовалась ими, что между ног взмокло. Думаю они это учуяли, как собаки, и посмотрели на меня пристально, даже переглянулись. Уж на что я забыла что есть стыд, и то покраснела как монашка.

Две засмеялись, вытирая рукавами мокрые щеки, и на перебой стали вспоминать где и когда возбудились на полуобнаженных молодых индейцев.

– Так-то оно так, – перебила их Глория, – но от них ужасно воняет тухлым салом.

– Они специально мажутся жиром, чтобы защититься от москитов, – поправила ее Джудит. – Я вот тоже подумываю начать так мазаться, чтобы в постели мужиков от меня воротило. Ха-ха-ха.

– Тихо с такими шутками, а то Эшли услышит и даст тебе такого сала, что мало не покажется, – оглянулась украдкой Эльвира, стараясь ни с кем не ссориться.

– Да шучу, – поправила Джудит. – Знаю, что мне быстро морду намоют за это, потом неделю глаза открыть не сможешь…

Смех приутих на грустной ноте, но разговор об индейцах зацепил любопытство девочки. Раньше она уже видела издали некоторых из них, и слышала, что они живут на западе в резервации, позади реки, у самых гор, но только сейчас ей захотелось сбегать на берег и хоть издали понаблюдать за их бытом.

За несколько минут девушки управились с луком, отложив самый попортившийся на сегодня, чтобы пошел на жарешку. Оставалось только приодеться, поднарумяниться и постепенно выползать в бар, встречая гостей.

Быстро управившись на кухне с привычными своими обязанностями: помочь приготовить омлет и нарезать ломтями хлеб с брынзой, Меделин прихватила с видом хозяйки корзину и выскользнула на улицу. Но путь ее лежал ни в курятник и ни в аптеку. Теперь ей во что бы то ни стало хотелось понять кто такие краснокожие.

Пыльная дорога сворачивала к оврагу и вскоре за валунами никто со стороны города не смог бы ее разглядеть. Она быстро добралась до берега и села на камень, разувшись и запустив ноги в прохладную воду. На минуту забыв о своей цели, она сидела, завороженно слушая шум бегущих вод, спотыкающихся о камни. И река была свободной, и бежала куда-то вперед, не спрашивая ни у кого разрешения.