– Медди? Что скажешь? – нетерпеливо переспросил он, осторожно коснувшись моего локтя, из-за чего я была вынуждена вернуться в непрезентабельную реальность с грязными тротуарами и загазованным за день кебами воздухом.

– Скажи честно, чего ты добиваешься? Отец успел что-то пообещать тебе, ведь так?

Я чувствовала, что начинаю закипать. Мне было приятно пообщаться с парнем в прошлый раз, за ужином у нас дома, но он начинал казаться мне слишком навязчивым, даже его букет, оставленный нами в «Глое» от чего-то, раздражал… Наверное все дело было в том, что я никогда не любила розы. Эти цветы всегда вызывали ощущение фальши и безликой формальности. Мне хватало опеки отца, и я считала себя уже достаточно взрослой, чтобы наконец обрести хоть какое-то подобие свободы действий, но порой, даже у Денеба было больше возможностей, не смотря на его возраст, чем у меня. – Ох уж это неравенство полов.

Ираклий поправил воротник своего пальто, чуть оттянув его от шеи, так, будто мягкая ткань натерла кожу. Кинув на меня быстрый взгляд, он так же поспешно опустил глаза на брусчатку, по всей видимости находясь в смятении от моего яростного напора.

– Между мистером Пилаем и мной нет никаких договоренностей, если тебя это так волнует. – пробормотав еще что-то нечленораздельное сквозь сжатые зубы, он все-таки поднял лицо, встретившись со мной взглядом. – Я вижу, что не вызываю у тебя симпатии, но мне действительно хотелось бы завоевать твое доверие. Медди, я ведь помню, мы отлично ладили в детстве, почему бы нам не стать друзьями и сейчас?

– «Друзьями»? – недоверчиво повторила я.

– Именно. Перестань, пожалуйста, искать подвох в каждом моем действии и слове, его там нет. Не буду скрывать, ты мне нравишься и даже больше, чем простая девушка по соседству, но я даю слово не переходить черту дозволенного и постараться стать тебе добрым приятелем, для начала. – Заметив мое нахмурившееся лицо, парень рассмеялся, поправляя себя: – Хорошо-хорошо, просто «добрым приятелем», без всякого продолжения. Такой вариант тебя устроит?

Мимо нас прошел пошатывающийся забулдыга в потрепанной одежде, руки мужчины безвольно свисали вдоль худощавого тела, а длинные, неровно отстриженные волосы сальными прядями спадали на одутловатое лицо с покрасневшей сеточкой капилляров.

Ираклий, придержав меня за руку, ненавязчиво подтянул ближе к своему боку, увеличивая безопасное расстояние между мной и поздним пропойцей, который в прочим, не обратив на нас никакого внимания скрылся в густых тенях за пределами световых пятен фонарей.

– Какой ужас. – Не сдержав комментарий, я поежилась, вспоминая пустой, словно остекленевший взгляд мужчины.

– Вот об этом, в частности, я и говорил. Таких зависимых становится все больше с каждым годом, неизвестно на что они готовы пойти ради легкой наживы или если в их больную голову просто закрадется злой умысел.

– Ты про зависимость от алкоголя? – Я с удивлением посмотрела на свою ладонь, все еще лежавшую в руке парня, быстро выскользнувшими пальцами пригладила выбившийся локон, надеясь, что не сильно оскорбила Ираклия своей поспешностью.

Никак не прокомментировав мои действия парень лишь покачал головой, в ответ на мой вопрос:

– Нет, если бы этот горожанин напился до подобного состояния, то мы учуяли характерный запах еще за версту, но ничего подобного я не заметил.

Мысленно согласившись с его доводом, я вспомнила разговор за столиком констеблей и господина Грасса – «слишком большой оборот» – кажется так сказал один из них. Если встретившийся нам прохожий в весьма плачевном состоянии не являлся любителем крепкой выпивки, то оставался только один вариант: