– О! Другое дело! – воскликнул Артур, взяв на себя роль виночерпия. – До боли родное «Каберне».

Он поднес бутылку к бокалу Насти, но Алексей накрыл его ладонью.

– Ей хватит сегодня, – строго произнес он.

– То есть как? – вспыхнула юная жена.

– Увы, – пожал плечами Артур. – Слово мужа – закон.

– А мне, пожалуйста, полный, – не глядя на Артура, попросила Воронцова.

Балашов обратил внимание, что еда на ее тарелке осталась нетронутой. «Странная дама, – подумал он. – Ведь опьянеет, как пить дать».

– Желание дамы тоже закон, – с завуалированной издевкой произнес Артур, наполняя бокал Воронцовой.

* * *

Сыграв с Артуром партию в шахматы, Балашов поднялся к себе.

Проходя мимо комнаты молодоженов, он стал невольным свидетелем их ссоры.

– По какому праву ты командуешь? – плачущим голосом вопрошала Настя.

– По праву мужа, – сдержанно отвечал Алексей.

– Мы что, при царе Горохе живем? По праву мужа, видите ли!

– Во все времена муж – глава семьи. Ты не знала?

– Надо же! Глава он. Сначала деньги научись зарабатывать, а потом командуй.

– Вот, значит, как? К деньгам все свела? А не ты ли на свадьбе у подруги вещала: «Только любовь правит миром. Ни за какие деньги не купишь любовь»? Врала, значит?

– Ничего я не врала. Просто… Просто…

Раздалось горькое рыдание, заглушаемое, очевидно, подушкой.

Покачав головой, Балашов вошел в свою комнату.

Он долго не включал свет, любуясь волшебной картиной за окном.

Там, на темно-фиолетовом фоне декабрьского вечера медленно кружились мохнатые снежинки, а за их тонкой кисеей проступали стройные стволы сосен-исполинов.

Воображение унесло Балашова в далекое детство. Вот он, тринадцатилетний пацан, идет с матерью по Синему бору. Солнце, пробиваясь сквозь густые ветви, ложится причудливым узором на изумрудный мох. Его бархатный ковер делает шаги неслышными, мягко пружинит и отдается в душе чем-то ласковым и теплым.

Мать уже набрала полную корзинку боровиков, крепких, ладных, с шоколадно-коричневыми шляпками, и зовет сына домой. А ему не хочется покидать это царство, где так хорошо и свободно душе. Он просит ее чуточку подождать, зовет к озеру, предлагает искупаться.

– Ну что ты, Сережа. Какое мне купание? Да и устала я. В другой раз сходим. А ты лучше с друзьями сбегай, зачем тебе я?

Он молчит, стесняясь сказать, что давно мечтал именно с ней побывать на Песчаном озере. Чтобы от его красоты посветлело материнское лицо, разгладились морщинки. Чтобы сошли с хрупких плеч заботы и ставшая привычной усталость.

О, сколько невысказанных при жизни признаний прошептали его губы у могилы матери! Сердце до сих пор не смирилось с ее ранним, несправедливым уходом.

«Мама! – тихо произнес Балашов. – Завтра я приду на твою могилку, и мы поговорим».

Подумав о предстоящем дне, Балашов разволновался. Завтра он увидит ту, которой целиком принадлежало его юное сердце. Ох, и помучила она его!

Красивая девочка с каштановыми волосами, лучшая в классе, да что там в классе! Во всем поселке не было другой такой колдуньи с глазами цвета меда, тоненькой и гибкой, пахнущей луговыми цветами.

«Эх, Марина, Марина! И что толкнуло тебя выйти за этого Витька? Нахрапистого недалекого „качка“ с деньгами отца-кооператора. Разве его подарки значили для тебя больше моих букетов сирени? Неужели деньги стали для тебя путеводной звездой и мерилом счастья? А как же любовь? Нет, не верю. Существует причина, о которой я не догадываюсь».

И вновь перед глазами встала сценка из прошлого.

Он с другом Петькой ловит рыбу на Песчаном. На берегу появляется Витек, за его спиной маячат двое дружков, готовых стелиться ради подачек своего властелина.