– Понятно, – соглашается Вера и смотрит поверх ржи на догорающий закат. – Но я, кстати сказать, не вижу в этом ничего плохого.

– В чем? – переспрашивает он.

– В этих самых домах из бревен. В селе без хорошего дома нельзя. Да и живность какую-нибудь иметь неплохо. Это традиция. Таков сельский уклад.

В городе у Веры остался солидный, хорошо образованный муж и два курчавых мальчика. Ее дети тоже любят смотреть на яркий летний закат, только редко его видят за высокими спинами серых домов. Очень жаль, что они не приехали с ней в этот раз. С ними было бы веселее.

– А вот признайтесь, Вера, – неожиданно произносит Андрей.

– Что? – рассеянно переспрашивает она. – В чем я должна признаться?

– Ведь вы, городские люди, всегда ставите себя выше нас, аборигенов.

Вера, улыбается и быстро говорит:

– Так тебе только кажется, Андрюша.

– Но это правда, – настаивает Андрей. – Правда! Хотя, я не понимаю, чем вы от нас отличаетесь? Ведь мы здесь тоже телевизор смотрим, книги разные читаем, музыкой увлекаемся, поэзией. Вот я, например, Сергея Есенина очень люблю и Максимилиана Волошина. Порой перечитываю их произведения, когда мне грустно.

Вера с улыбкой слушает Андрея и смотрит вдаль.

– И Анну Ахматову я очень ценю, – неожиданно добавляет он.

– Даже Ахматову? – почему-то удивляется Вера.

– А что?

– Да так… Мужчины обычно женскую лирику воспринимают по-своему.

– Ну вот, ты тоже смотришь на это с иронией.

– Да что ты, Андрюша! Вовсе наоборот.

– Да нет, Вера. Мы с тобой начинаем по-разному смотреть на жизнь. Вы – из своего условного мира, мы – от земли, без всяких условностей… У вас там политические баталии, война идей, а мы здесь за все это расплачиваемся своими шкурами. Хотя, вообще-то человеку, наверно, свойственно примыкать к определенному кругу людей, которые примерно так же мыслят, как он… Может быть поэтому и разъезжаются люди по разным странам, по разным городам. Они не от трудностей бегут, от непонимания.

– Пожалуй, – говорит Вера и беззвучно зевает, прикрывая рот маленькой ладошкой. – Тут ты прав…

Где-то на опушке леса в это время громко кричит птица. Молодые люди останавливаются и смотрят вправо, туда, откуда выпорхнул птичий крик, но ничего там не видят, кроме закатного неба и одинокой, остро блестящей звезды над кронами темных деревьев. Когда птица смолкла, сделалось как-то непривычно тихо и от этой тишины удивительно легко. Так легко, что Андрею захотелось спеть что-нибудь или, на худой конец, прочитать небольшое стихотворение. Но он сдержал себя. Нужно сначала высказать Вере все свои сокровенные мысли. Она поймет и оценит их. Она всегда была умной, с первого класса. Недаром сейчас у нее высшее образование. Андрею почему-то очень хотелось произвести на Веру хорошее впечатление. Вера всегда ему нравилась. Высокая и стройная, с выразительными темными глазами, она всегда выглядела цветущей женщиной. Андрей, пожалуй, казался старше ее, тем не менее, он был еще не женат и на всех привлекательных женщин смотрел с особым чувством, в котором уживались обожание и обида. После школы он сумел закончить только лесной техникум, да то потому, что туда принимали без экзаменов.

– Что это за птица? – вдруг спросила Вера.

– Наверное, чибис, – наугад ответил Андрей. – Я такого однажды на болоте видел. Клюв у него длинный, а сам он серый весь. Бежит по кочкам и подпрыгивает. Ноги у него тоненькие, длинные…

«Как у тебя», – подумала Вера. Она представила Андрея на болоте, и не смогла сдержать ироничной улыбки. Он был сейчас как этот самый чибис. Только Андрей был чибис интеллигентный.

– Тогда я его убил, – вдруг произнес он с сожалением. – Больше никаких птиц на болоте не было, вот и пальнул по этому длинноногому. Просто так… Зря, конечно… Сейчас жалею.