В общем, вскоре так получилось, что однажды утром Павел Васильевич обнаружил Зинаиду рядом с собой в постели. Вспомнил вчерашний вечер во всех подробностях, как пили на веранде красное вино и закусывали свежими малосольными огурцами, как бойко беседовали о жизни. А потом вдруг она оказалась рядом с ним в коридоре. Он ее приобнял, поцеловал куда-то в лоб в знак благодарности за все, а она расценила это по-своему.

Павел Васильевич глубоко вздохнул и ощутил внизу живота непривычно приятное напряжение, как в далекой юности. Подумал, что он еще не стар и женщина, лежащая рядом с ним в постели, выглядит не такой уж невзрачной, как ему показалось в первый момент. Ну, конечно, она уже немолода, и плечи у нее излишне широкие, и пальцы на руках огрубели от тяжелой работы, но не смотря на все это, осталось в ней что-то манящее, теплое и родное, без чего настоящему мужчине довольно сложно обойтись.

С этого дня в старом купеческом доме воцарился порядок. То есть, у каждого жителя в нем появились свои обязанности. Зинаида как-то очень быстро вошла в роль хозяйки дома, и уже довольно скоро все его постояльцы это почувствовали. Одной из первых, естественно, это отразилось на кошке. Досталось ей и за лень, и за старость, и за сонный вид. Сначала ее миска перекочевала в сени, потом на улицу, а потом и сама кошка куда-то запропастилась. Павел Васильевич хватился ее не сразу, так как целыми днями сейчас работал в саду. Перекапывал междурядья под яблонями, возил на скрипучей тележке от хозяйственного соседа коровий навоз на будущие гряды, менял гнилые доски в заборе. К вечеру сильно уставал и не чувствовал в душе ничего, кроме странной апатии. О философских беседах на просторной веранде сейчас даже речи не было.

Немного погодя, приблудную псину Зинаида посоветовала посадить на цепь возле калитки. Пусть собака своим делом занимается – дом сторожит, чем по саду слоняться без цели. Несколько дней Павел Васильевич решению пришлой женщины в роли жены как мог противился, а потом купил цепь, смастерил из брючного ремня ошейник и привязал собаку к забору. Чего уж теперь. Не ссорится же из-за собаки с бабой. Как-то неудобно. Нехорошо. Она-то к нему всей душой, а он? Правда, после этого некрасивая псина стала жалобно выть по ночам и плохо ела, но порядок есть порядок. К тому же, гулять по саду летними вечерами после трудового дня у Павла Васильевича уже не оставалось сил, а сидеть на веранде можно и без собаки. Было бы с кем поговорить на отвлеченную тему, было бы кому пожаловаться на свою беспросветную жизнь.

Вот и пришлый мужик, Иван, в последнее время стал слушать хозяина с неким скрытым сочувствием и тревожным непониманием в глазах. Но однажды, когда Зины не было дома, все же не выдержал и сказал, что сестра у него, вообще-то, стерва, прогнать ее надо, да и дело с концом, пока не поздно. А то, не ровен час, она всех из этого просторного дома выселит. Всех по миру пустит. Павел Васильевич удивленно посмотрел на Ивана, даже согласился с ним в душе, но ничего не ответил. Решил, что не по-христиански это, не по-человечески. Так нельзя. Сначала приласкал бабу, потом выгнал.

И все было бы хорошо, если бы новая жена об этом разговоре ничего не узнала, но Павел Васильевич почему-то ей все рассказал. Не привык ничего от любимых женщин скрывать. Посчитал, что это неудобно, они же теперь одна семья. А на следующий день был неприятно удивлен странной тишиной в доме. И на крыльце утром никого не нашел, и за завтраком Ивана не встретил, и возле пруда, на заросшем осокой берегу его не было. Иван как сквозь землю провалился. Павел Васильевич походил, поискал его в саду под яблонями. Может копает чего по приказу сестры. Но в саду тоже было пусто. Потом Павел Васильевич решил, что Иван ушел куда-нибудь по своим делам и к обеду вернется. До вечера ни о чем не спрашивал у жены, все ждал, что она сама ему обо всем расскажет, но напрасно – ничего она ему объяснять не захотела.