В дверь постучали. Андрей на всякий случай соскочил с нар, подошел к двери и толкнул ее всей пятерней. Дверь со скрипом отворилась, и в нее как-то боком прошел Вася Рашпиль – седой лохматый мужик в застиранной спецовке и больших болотных сапогах.

– Привет, зятек! – поздоровался Вася.

– Привет, – откликнулся Андрей.

– Опять что-то случилось? – осведомился Вася, глядя в сторону.

– Да набивку из сальника выдавило. Завхоз хотел тебя искать, но потом раздумал.

– Я видел его.

– Ну и что?

– Зашел вот поглядеть. Если много работы – то сегодня приниматься за насос я не буду. В три часа свежее пиво должны привести. Надо будет идти пить. Я без пива сейчас не могу… Ты пиво не пьешь – тебе лучше.

– У меня от него в животе крутит, – признался Андрей.

– Мало пьешь, вот и крутит…

– Может быть.

– Вот немного еще посижу у тебя тут, – продолжил Вася. – Побеседую с тобой, а потом двигатель посмотрю… Хотя можно и не смотреть, все равно сегодня я его ремонтировать не буду.

– Кажется, набивку выдавило из сальника, – снова вставил Андрей.

– Набивку? – переспросил Вася.

– Да.

– Это значит надо кожух отсоединять – четыре болта, потом крыльчатку снимать – тоже четыре. Потом резинки из муфты выколачивать, потом забивать обратно эти самые резинки, кожух центровать… Нет, это длинная история. Я сегодня приниматься не буду. И смотреть не буду. Все равно после обеда надо идти пиво пить.

– Неужели пиво так манит? – переспросил Андрей.

– Я к пиву привык. С пива я быстро пьянею, а в пьяном виде становлюсь счастливым… Это не болезнь, это убежденность такая у меня. Я втемяшил себе в башку, что могу быть счастливым только после нескольких кружек хорошего пива, и сейчас на этом стою. Мне стать трезвенником – значит переменить образ жизни. Остаться без друзей, без знакомых – совсем одному… Ты не пил ладом, ты этого не понимаешь. А бабы, те вообще представить не могут, что это такое. Для них пьяный человек – это враг. А он, этот враг, когда слегка навеселе, их всех любит, и ее дуру – тоже. Она ему ангелом кажется… Моя первая жена тоже этого не понимала, вот и разбежались.

– Да…, – протянул Андрей сочувственно.

– А я ее до сих пор люблю. Вот люблю и все. Вспоминаю ее, как ходила, как глядела, какие слова говорила мне. Больше так никто не скажет, честное слово.

– Да. Понимаю.

– Жену обижать нельзя, Андрей, поверь мне. Какая ни есть, а жена. Ты ее изучил, она тебя изучила. Привыкли друг к другу, притерлись. Вот и живите. Можно и без большой любви жить, если друг друга хорошо понимать.

– Лиза меня понимает.

– Вот и хорошо. Вот и живите. Одному мужику не прожить, у одинокого мужика даже вид теряется. Он на обезьяну становится похож.

Вася умолк, сонными глазами посмотрел на Андрея и вздохнул. Андрей понял, что он, пожалуй, тоже похож на обезьяну. Оброс, не брился давно.

– Пойду пиво пить, – продолжил Вася. – А ты скажи Онучину, что Вася приходил, глядел мотор-то, обещал завтра наладить. Надо кожух снимать – четыре болта и муфту переколачивать – тоже четыре, а то бы сегодня сделал. Так и скажи… Крыльчатку не бьет пока – и ладно. Много воды не вытечет за сутки-то. Вечером накачаешь побольше в расширитель – вот и все дела.

И Вася Рашпиль удалился, шаркая подошвами сапог о темный пол котельной. Немного погодя, Андрей вышел следом за ним, заглянул в топку, пошевелил кочергой раскаленный до бела шлак. Решил подбросить в котел немного угля, потом включил поддувало. Громко сработало реле в железном ящике над окном, нудно завыл вентилятор. Пока работал вентилятор, Андрей смотрел через окно на зимнюю улицу, на белесый тополь под окном, на темную одинокую ворону, неподвижно сидящую на соседнем заборе. И тут вдруг его поразила неожиданно возникшая мысль: неужели это все, что подарила ему жизнь? Приди сюда завтра – и увидишь то же самое. Белый снег, темный забор и ворону. И Андрей снова остро почувствовал свое внутреннее несоответствие той роли, которую вынужден сейчас играть. Хотя, вполне возможно, что каждый человек в какой-то момент чувствует то же самое. Глаза просят яркого света и чистоты, а взгляд упирается в какую-то серость. Ум просит радости и тепла, а судьба преподносит сумрак и холод. И от чего это так – не поймешь. Пыльное окно, темный забор, ворона. Вот так и будет сейчас идти его жизнь – от окна к окну, от двери к двери, от одного разочарования к другому.