– Не заставляй меня. Я разобьюсь о скалы, как Аня.

– Зря смотрела. Сейчас было бы легче верить в традицию. Не могу отменить.

Отец встал и ушёл. Я оставила висеть на шее подарок матери. Амулет к вечеру нагрелся, и в темноте показалось голубое свечение. Я гладила камень и плакала. Слезы текли по щекам, капали на грудь. Не могла остановится. Обида и разочарование душили. Вытирала слезы, а они опять текли. Камень разогревался сильнее и сильнее. Я поглаживала камень мокрыми пальцами. Кристалл блестел покрытый слезами. Вдруг амулет засветился. Нестерпимый блеск слепил. Камень стремительно разогревался. В нем жил огонь. Языки пламени рвались наружу Я испугалась и сняла с шеи. Засунула под подушку. Потом спрятала в карман накидки.

Через неделю мы отправились в путь на остров смерти. Меня везли отдельно ото всех. Стражникам велено не спускать с меня глаз и никого не подпускать. Дорога заняла почти месяц. Последний месяц в такой короткой жизни. Но надежда странная штука. Она жила внутри и не давала отчаяться. Я вдруг осознала, что верю в Ирий, и в богов. Верю отцу, когда он говорит, что прыжок в океан это не конец, а начало. Верю что мать, не оставила бы меня умирать в ледяной воде.

Когда обоз прибыл на остров, меня поселили в центральной келье  храма. Келье всех дарственных жен. Мягкая постель. Очаг прямо в стене. Правда на окнах закрытые ставни. И только совсем маленький кусочек неба виден в щель. Небо голубое, чистое. Совсем, как глаза у отца, и как были у Анютки. Ольга подкупила стражников и в ночь перед праздником пришла попрощаться.