– Адам… – неуверенно начинает она.

– Да пиздец! – рявкаю и так сильно швыряю свой вейп в камень, что он лопается и разлетается на мелкие кусочки.

– Ты чего? – дрожащим голосом спрашивает Лерка, которая еще никогда не видела меня в такой ярости. Перевожу на нее взгляд исподлобья. Хмурится и слегка дрожит, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

– Курить бросил, – цежу. – Ты сказала вредно, вот я и бросил.

– Адам… – опять начинает она.

Но я срываюсь с места и, резко подойдя, сгребаю ее в охапку. Прижимаю к своей груди, в которой бешено, рвано колотится сердце.

– Как можно вообще тебе ставить какие-то условия? – спрашиваю хриплым голосом. – Он должен, сука, молиться на тебя только за то, что ты согласилась посмотреть на этого ушлепка.

– Ты начал материться, – бубнит Лерка мне в шею, непроизвольно лаская кожу своими губами. А у меня от этого по ней разбегаются мурашки.

Закрыв глаза, дышу. Пытаюсь поймать хоть какой-то дзен, чтобы не пугать свою подругу, только ни черта не выходит. Все тело аж дребезжит от того, как сильно меня трясет. Я готов рвать и метать. Причем рвать преимущественного этого убогого придурка, который выставляет девушке настолько дебильные условия.

– Я просто… – говорит Лера и запинается. – Наверное, не стоило это обсуждать с тобой.

– Помолчи немного, – отзываюсь. – Дай переварить эту поебень, ладно?

Лера молча кивает и продолжает обнимать меня, слегка сжимая в руках ткань моей футболки на спине. Шумно дышит в мою шею, а я зажмуриваюсь и пытаюсь не совершить какую-то дичь.

Через несколько минут отрываюсь от своей подруги и смотрю в ее кристально чистые, голубые глаза.

– И ты реально поведешься на эту хрень? – спрашиваю. – Понимаешь же, что условие конченное. Как и твой жених, по ходу. Разорви помолвку.

– Не могу, – тихо отзывается она, и ее глаза наполняются слезами.

– Из-за папы?

– Адам, просто не могу. Я уже дала слово.

– Мудаку, который требует, чтобы ты лишилась девственности! – рявкаю и отхожу от нее на шаг назад.

Я сам себе не доверяю в таком состоянии. Дребезжу и сотрясаюсь от ярости, которую, нахрен, вообще не контролирую. Чувствую, что вот-вот перед глазами встанет красная пелена, и я реально могу натворить какой-то херни. Черт, не чувствовал такую бессильную ярость лет с пятнадцати, когда Лерку увезли за границу. И вот опять это отвратительное ощущение. Ненавижу терять контроль, но никак не могу взять себя в руки.

– Адам, – произносит моя подруга, впиваясь в меня взглядом, – только мне решать, за кого и когда выходить замуж, ясно? Если тебя это парит, забудь все, что я рассказала.

– Каким образом, он думал, ты должна “избавиться от проблемы”? – спрашиваю, рисуя пальцами воздушные кавычки. – Его не парит, что ты можешь переспать с кем-то другим?

– Может, рассчитывал, что я сделаю это у гинеколога? – пожимает она плечами, густо краснея.

– Лишиться невинности под ножом врача? Что за гребаный пиз… Фу-у-ух, – выдыхаю и слегка дергаю себя за волосы. Дышу на четыре такта, чтобы обуздать зверя внутри меня. – Ну, у тебя же пять лет на это, правда? – Лерка качает головой, а я хмурюсь еще сильнее. – В смысле? Вы же собрались пожениться через пять лет, разве нет?

– Мы будем видеться и до свадьбы. И он… Слушай, давай закроем эту тему, ладно? Мне уже не хочется это обсуждать.

– Лер, я просто пытаюсь понять. То есть, он хочет спать с тобой, когда вы видитесь, но напрячься, чтобы сделать твой первый раз идеальным, не может. Правильно я услышал?

– Примерно так, да, – скривившись, кивает она.

– Абсурд какой-то. Сюр. Ты вообще догоняешь, что это лютая дичь?