Машина набирает скорость, и я вскрикиваю, когда Адам, практически не сбрасывая, входит в первый поворот. Кричу, когда мы мчим по прямой, а потом захлебываюсь переполняющими эмоциями.

Зажмуриваюсь, когда влетаем во второй поворот и мчим к дрифт-зоне. Там Манн дергает ручник и начинает крутить жучки на асфальте, плавя свою баснословно дорогущую резину.

Я пищу от восторга и хватаюсь за ручку двери, чтобы не завалиться на бок.

А Адам тормозит и снова срывает машину с места.

Не знаю, смогла бы еще кому-то довериться настолько, чтобы позволять катать меня в таком режиме, в каком это делает Адам. Сумасшествие какое-то. Но мой уровень доверия ему зашкаливает, и иногда даже кажется, что мой лучший друг – это единственный человек в мире, которому я в принципе могу доверять.

Наконец мы долетаем до финишной прямой, и Адам сбрасывает скорость. Опускает наши окна, впуская теплый августовский воздух в салон тачки.

– Как же я скучала по этому ощущению! – выкрикиваю с улыбкой, перебирая свои растрепанные волосы.

– А я – по твоему смеху, – отвечает Адам, делая музыку тише.

– Но мы же созванивались.

– Этого мало. Мне всегда мало общения с тобой. Слушай, может, ужин у меня? Приготовлю твои любимые равиоли с грибами в сливочном соусе.

– Ум-м-м, – стону, довольно щурясь. – Разве я могу от такого отказаться?

– Но сначала…

Адам разворачивает машину и едет на высокий холм на окраине города. Останавливается, и мы выходим из тачки. Опираюсь бедрами на капот, пока Адам что-то там ищет в багажнике. Смотрю на панораму города, лежащего у подножия этого холма, и делаю глубокий вдох. Здесь даже дышится легче.

Мой друг подходит ко мне и протягивает бутылку воды и… конфету на палочке. Я начинаю смеяться и чмокаю Адама в щеку.

– Ты не забыл о моих любимых конфетах, – произношу с улыбкой.

– Как я мог? Я все о тебе помню и знаю, – подмигивает он.

Забирает из моей руки конфету с яблочным вкусом и, распечатав ее, возвращает.

– Спасибо.

Адам откручивает крышку со своей бутылки с водой и делает несколько глотков.

– Слушай, прости, что так вспылил. Если ты счастлива с этим своим американцем, я рад за тебя. Но если он будет вести себя как мудак, только скажи, я поеду и подправлю ему его гарвардское лицо.

– Он учится в Итоне.

– Да похрен, – усмехается Адам. – Я его везде достану.

– Знаешь… – произношу и кусаю нижнюю губу, не решаясь озвучить тот абсурд, который собиралась.

– Ну? – Адам побуждает продолжить и достает из кармана вейп.

– Маркус выдвинул мне условие для женитьбы.

– Условие? Что там за принцесса такая? – недовольно фыркает мой друг, затягиваясь дымом.

– Эта штука чертовски вредна. Хуже сигарет, – тычу пальцем в конструкцию в руке Адама.

– Жить вообще вредно, – выдает он. – Так что за условие выдвинула эта сучка? Прости, – смеется, когда видит мое хмурое лицо. – Неудачная шутка. Ну? Так какое условие?

– Он сказал, что не женится на девственнице. – Адам тут же начинает кашлять и смотрит на меня сквозь набежавшие слезы.

– Чего? – тянет он.

– Сказал, что я должна… как бы… ну, избавиться от этой проблемы. Поможешь мне?

Адам

Несколько лет назад я пообещал себе не материться. Даже не помню, с чем это было связано, просто в один день решил, что моего словарного запаса должно хватать для любой из жизненных ситуаций.

Но к такому меня не готовили.

Это же гребаный пиздец, который ни на какую голову не натянешь.

Ладно еще, фиг с ним, что этот придурок по какой-то причине не хочет жениться на девственнице. Но сказать ей, что она должна сама решить эту проблему?

– Лер, моргни, если мудила зажал тебе пальцы в дверях или вытворил еще какую-то дичь, – произношу хмуро. Пытаюсь шутить, но голос звенит яростной сталью.