- В глубине души, значит? - хмыкает, касаясь дыханием моих губ. И это даёт моментальную реакцию - тело трепещет от удовольствия.

- Да. Думала, что ты только пытаешься казаться гавнюком, а…

- Говнюком, говоришь?

- Да! Говнюком! А на самом деле ты хороший человек, потому что в ту ночь… - запинаюсь, опуская слова “когда отчим чуть меня не изнасиловал”, - ты заступился за меня. А потом разрешил остаться. Но пять минут назад, я поняла, что составила о тебе неправильное впечат…

И он неожиданно затыкает меня поцелуем.

Плотно сжатые до этого губы парня расслабляются, становятся мягкими и такими вкусными.

Этот поцелуй другой. Не тот, что был на стадионе.

Сейчас он какой-то чувственный, не напоказ. Словно через это интимное прикосновение Ираклий хочет выразить свои чувства.

Да какие у него могут быть чувства? Тем более, ко мне!

Отстраняюсь, горя от стыда, что ответила на этот поцелуй и толкаю его в грудь.

- Эй! Ты что творишь? - вскрикивает от неожиданности.

- Нет, это ты что творишь? Сначала целуешь меня на глазах у тысячи людей, потом пристраиваешься ко мне ночью, а потом уходишь к своей Иветт! Теперь вот возвращаешься под утро и снова… - дотрагиваюсь до губ вместо дальнейших слов.

Ираклий молча отворачивается к перегородке, скрывающей тв-зону. Прячет руки в задних карманах джинсов.

- Поцелуй на стадионе - это традиция. Так положено перед гонками. То, что я завалился вчера к тебе под бок - тоже не принимай на свой счёт. Я был пьян и по привычке рухнул на свою кровать, как только вернулся. Забыл про тебя. Так что, ничего личного.

Переминается с ноги на ногу и, как будто, нехотя разворачивается ко мне.

- А за сейчас - извини. Случайно вышло. На эмоциях. Этого больше никогда не повторится, - в глазах парня действительно можно прочитать сожаление.

Значит, я для него - ошибка. Досадное недоразумение.

Снова прикусываю губу, чтобы не взболтнуть ещё что-нибудь не то.

- Не уходи, Агата.

Сердце пропускает удар от того, что он произносит мое имя. И от самого его тона - дружелюбного и мягкого.

- И собака пусть останется, он слишком плох, чтобы что-то натворить - это уже сказано нехотя.

И ощущение такое, что он его тоже почти хоронит. Как Кил и Джимена.

- По сути, одним побитым псом больше одним меньше. Пойду проверю Тулура.

Не успеваю ответить, как Ираклий выходит за дверь и направляется к комнате брата.

Спешит, как будто за ним гонятся.

Смотрю на его широкую спину и хочется разреветься от досады.

От того что ни уйти не могу, ни быть рядом с ним. Не получится. Нельзя. Я тут только незваная гостья, побочный эффект. Недоразумение, о присутствии которого он забывает и постоянно как будто спотыкается о меня.

Промаргиваюсь, глядя в потолок. Уснуть уже вряд ли получится.

Накидываю старый кардиган Джимены и спускаюсь вниз к своему новому питомцу.

19. Глава 19

- Эй, - кое-как различаю в темноте серое, побитое тело бедолаги, - ты как тут?

Глажу животное за ухом, расстраиваясь от того, что ему стало, как мне видится, ещё хуже.

Кладу рядом с мордой пса миску с остатками ужина.

Не реагирует. Только тяжело дышит.

- Что сказал Ири?

Сердце подпрыгивает от неожиданного вопроса, как мяч баскетболиста.

Резко поворачиваю голову туда, где под разросшимися финиковыми пальмами стоит старенький шезлонг.

Сегодня безлунная ночь, да и уличные прожекторы кто-то выключил. Киллиана почти не видно. Только когда парень закуривает, яркий огонёк сигареты немного освещает его рельефное лицо.

- Разрешил оставить. Сказал “одним побитым псом больше…” - пожимаю плечами и встаю.

Выражает своё удивление через мычание и яркая сигаретная точка становится ярче.