- И что же вы рисовали, детка?

- Дядьку! - как-то странно хихикает, отчего мне кажется, что это шутка.

- Дядьку?!

Энергично кивает, старательно пряча за улыбкой новые зубы, которых вдруг стала сильно стесняться.

- Ну-ка, расскажи, что там у вас за дядька был.

- Он клёвый. Прикольный. И не такой как все.

- Да ну? И что же в нём такого особенного?

- Он художник. А ещё весь в татуировках. Прям весь, мам! Даже руки и шея!

В горле неожиданно начинает першить, как будто туда песка насыпали. Прокашливаюсь и торможу на светофоре. Воображение машинально рисует перед глазами уже знакомый образ: парень в чёрной рубашке на краю крыши. Дерзкий, пьяный и безумно наглый. И такой дурманяще притягательный, что после одного его поцелуя я засомневалась во всём своём интимном опыте, полученном за годы семейной жизни. Да что перед самой собой-то скрывать? Муж никогда так меня не целовал! Даже в первые месяцы после знакомства.

- Ма-ам! - нараспев тянет Карла. - Ты меня совсем не слушаешь!

- Извини, задумалась, дочка.

- Я говорю, я рисунок забыла в галерее.

- Рисунок?

- Ну да! Того самого дядьки! Я хотела его дорисовать дома и потом отдать на благотворительность.

Улыбаюсь тому, насколько Карла прониклась проблемами обделённых детей. Добрая у меня девочка, отзывчивая.

- Чтобы развернуться, нам придётся проехать ещё два квартала, - прикидываю вслух. - Сейчас перестроюсь.

- Не надо, мам! Ты тут припаркуйся, я сбегаю.

Смотрю в зеркало заднего вида. В принципе, вариант. Мы проехали-то всего метров триста, не больше.

Ныряю в парковочный карман и разблокирую двери.

Не проходит и пяти минут, как Карла возвращается обратно с развивающимся в руке листом А3.

- Смотри! Я же говорю он клёвый! - тычет мне своё творчество чуть ли не в лицо.

Разглядываю яркие, слегка подтёкшие краски, наложенные на довольно обобщённый человеческий силуэт.

А что ты хотела увидеть, Елена? Портрет парня, поцелуй которого помратил твой рассудок и вызвал бурю в стакане скучной семейной жизни? Того самого Киллиана Гальярдо, который слишком уж зачастил в твои сны? Совсем постыдные сны для замужней женщины, кстати.

- Ну, и как же зовут вашу модель? - взгляд почему-то не хочет отрываться от рисунка дочки.

- Ой! А я и забыла! - прикладывает маленькую ладошку к губам и тут же, справившись с досадой, запихивает остатки шоколадки себе в рот.

- Ты уверена, что у него татуировки-кошки?

Отрицательно мотает головой.

- Я не знаю. Там столько всего, что я не успела рассмотреть. А потом он вообще с длинным рукавом позировал.

Понятно. Что ничего совсем не понятно.

- Ну и ладно. Главное, что рисунок получился с характером.

- С характером это как?

- С душой нарисовано, значит, - снова трогаюсь, пытаясь продышать неприятную резь в желудке.

- Конечно! я ведь очень старалась! А почему, кстати, папа за мной не приехал? Он же обещал, что мы сходим в пиццерию.

- Папу неожиданно вызвали в Мадрид, солнышко. Он уже, наверное, в самолёте, - хотелось бы мне самой верить, что муж действительно в срочной командировке.

- И когда он вернётся? - делает кислое выражение лица. И у меня в душе всё переворачивается, потому что уже третий раз подряд Октав нарушает данные дочери обещания.

- Должен завтра вечером, мой сладкий. Если…

- Если не случится форс-мажора! - И вот она уже заговорила отцовскими фразами.

- Такова взрослая жизнь, что поделать? Ну а в пиццерию мы с тобой и без папы сможем съездить. В “NAP” прокатимся?

Перестраиваюсь в правый ряд, меняя запланированный курс.

Жизнь полна сюрпризов. К двадцати пяти годам я решила, что меня уже ничем не удивить и не вывести из равновесия. Однако, последние события показывают, как я недооценила всю мощь явления под названием “взрослая осознанная жизнь”.