– Папочка, не уезжай…

– Не могу. – В глазах у меня стояли слезы, в горле был ком. – Я дал слово.

– Забери его назад. Не уезжай. Пожалуйста! – Голос срывался. Степашка старался сдерживаться, но рыдания прорывались сами собой.

– Нельзя забрать слово. Его можно только дать. Не плачь. Я скоро приеду. Даже оглянуться не успеешь, а я уже вернусь. Ты только учись хорошо и маму слушайся. Договорились?

– Жаль, что ты такой честный… Я тебя буду очень ждать, папочка!

Через несколько часов микроавтобус въехал на территорию какого-то частного аэроклуба. На летном поле нашу группу уже ждал АН-28, этакая "Газель" с крылышками. Возле него были сложены в штабеля несколько деревянных ящиков, накрытых брезентом. На них сидел Дерсу. У его ног лежали старый сидор6 и большой брезентовый тюк.

Микроавтобус уехал сразу, как только мы выгрузили свои вещи.

Погрузка оборудования измотала всю нашу команду. Мы с Трубой подтаскивали тяжеленные ящики к грузовому двустворчатому люку в хвосте самолета. Дерсу цеплял их к кран-балке и под руководством пилота размещал груз в салоне. Профессор суетливо пытался помогать, правда, толку от него было мало. Зоряна все это время сидела в кабине пилотов, уткнувшись в свой планшет. Пару раз с кем-то разговаривала по спутниковому телефону.

Закончили с погрузкой часа за полтора. Солнце уже начинало клониться к закату.

Мои подопечные уселись прямо около взлетной полосы, невдалеке от самолета, и закурили. Я просто разлегся рядом на траве и смотрел в небо. По мышцам разливалась приятная усталость. Труба очень ловко, одной рукой, свернул самокрутку. Дерсу набил табаком длинную трубку, Профессор прикурил обычную сигарету. Пилот вяло возмутился, мол, курить возле самолета запрещено, но был послан Трубой в известном направлении. Никак на это не отреагировав, тот флегматично сел рядом и тоже достал сигареты.

– На, мою попробуй! – Труба протянул пилоту самокрутку. – Настоящий голландский Drum. Сам когда-нибудь сворачивал, не? Да где тебе, цивил воздушный, это же целое искусство! Вот смотри, – он начал сворачивать сигаретку себе, – сначала нужно нежно размять табак, чтобы каждая его прядь напиталась воздухом. Потом аккуратненько уложить в папиросную бумагу, в постель. Сворачивать обязательно руками! Не слишком плотно, но и не совсем свободно. Средне. Всякие машинки для сворачивания сигарет их уж очень сильно сдавливают, бездушно получается, фигня в общем. Замучаешься потом тянуть, только легкие с такой закруткой разрабатывать. Я, кстати, затарился на целый год. Должно хватить.

Да этот парень просто какой-то табачный гурман!

– Длительная экспедиция – отличная возможность бросить курить, – подал голос Профессор, – я взял только один блок сигарет. Вот закончится и брошу.

– Проф, вот ты умный вроде дядька, но дурак. – Труба с нескрываемым удовольствием затянулся. – Ко мне потом даже не подходи сигаретки стрелять. Вон у чукчи спрашивай.

– Когда табака нет, можно курить заячьи какашки. – На чистом русском спокойно сказал Дерсу. По его лицу невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно. Он ни к кому не обращался, говорил как будто сам с собой. Или с Пустотой…

– Тебя как звать-то, чукча? – не унимался Труба.

– На время экспедиции его зовут Дерсу. – Сказал я, не поднимая головы. – И он не чукча, он – якут.

– Сами Вы, молодой человек, дурак! – взвизгнул Профессор. – Это возмутительно! Я прошу оградить меня от этого хамства!

Труба заржал как конь, откинулся на спину и стал пускать в небо колечки дыма.

Зоряна вышла из кабины пилотов и подошла к нам.

– Самолет готов к вылету? – обратилась она к пилоту. – Проверьте все еще раз, пожалуйста.