⁃ Ты там на гражданке сильно не бухай! – крикнул ему наш командир.

Ах, как я бы сейчас набухался, кто бы знал!

Мы прошли через ворота и слева увидели высокую часовню, которая явно не вписывалась в местный антураж. Справа расположился выход на плац. Здание окружало его и образовывало такой закрытый двор, чтобы из любого окна просматривалась вся территория части. Мы подошли к одному из выходов и остановились.

– Становись, равняйсь, смирно! С правой колонны по одному на вход бегом марш! – прокричал лейтенант.

Бойцы один за другим побежали в открытую дверь, а дальше вверх по лестнице на четвёртый этаж.

– Заходим внутрь и становимся в строй справа у стены!

Когда очередь дошла до меня, я сиганул вслед за остальными сквозь лестничные пролеты наверх. На четвёртом этаже попал в вылизанное яркое помещение, слева на квадратной платформе стоял матрос (все с таким же зелёным подсумком на боку), возле него располагалась тумба с телефоном (старомодный такой, с крутящимся диском для набора номера). Когда мы начали заходить, матрос вытянулся и отдал воинское приветствие, мы проигнорировали его жест. Как и приказал наш начальник, выстроились справа у стены и стали ждать, пока лейтенант поднимется. Из роты доносились голоса и смех, шорканье тряпок и веников.

– ПХД, – пояснил стоящий на платформе матрос. Видя наши вопросительные взгляды, он добавил, – просто ху**** день.

Из роты вышел офицер низкого роста и встал перед нами:

⁃ Это ещё, бл***, че за стадо, ну-ка, привести себя в порядок! Подтянуться! Застегните все пуговицы, не на гражданке больше! – рявкнул офицер, чем нас изрядно обескуражил. Как-то вот не привык я еще к таким крикам, к скотскому обращению. Не сломалась еще во мне свобода, не уснула пока.

⁃ Откуда такие? – спросил он у нас.

В этот момент в роту вошёл наш сопровождающий.

⁃ Это мои, из Сибири, вот довёз до вас, получите, распишитесь, – сказал лейтенант. Затем он подал бумаги офицеру, тот мельком глянул на них и подписал.

⁃ Ну все, я в Кронштадт, хорошей службы, – последняя фраза уже была адресована нам.

Лейтенант кивнул и удалился, а мы остались наедине с этим нервным офицером. Он оглядел нас, наши документы, затем вздохнул и скомандовал:

– Нале-во! В расположение роты шагом марш!

Признаться честно, меня уже начинала немного раздражать вся эта военная фигня с командами и построениями. В расположении роты уже были матросы, они ходили вальяжно как на гражданке, в одних тельняшках и синих штанах, в руках они держали ведра и швабры. Некоторые двигали кровати, другие размазывали розовую пену по полу, третьи эту пену собирали скребками для мытья окон и совками. Вышел один из матросов, плотный крепкий парень невысокого роста.

– Так, построились вдоль стены, доставайте вещмешки, я буду называть содержимое, вы выкладываете по одному предмету, если чего-то нет, говорите, орать не надо, просто выставляем руку с предметом вперёд и все, – спокойно сказал лейтенант.

Я достал свой вещмешок, раскрыл его. Он был полон всякого армейского барахла, в том числе некоторых предметов, которые я взял с собой из дому. Например, там я обнаружил несколько упаковок «Дошираков», которые умудрился раздавить, из них высыпалось содержимое и в итоге все дно вещмешка испачкалось специями.

– Кружка! – закричал лейтенант.

Все достали алюминиевые кружки и выставили перед собой.

– Алюминиевая ложка!

Кружки положили на пол и вытащили ложки.

– Мыло!

Ту же процедуру повторили с мылом. За ним последовали зеленое кашне, пара носков, пара зимних носков, насессер, зимний бушлат и зимние штаны. Платок (две штуки), кусок мыла «звездочка» (не «Duru», конечно, но все же), кальсоны осенние, кальсоны с начесом. Баталер (так на флоте называется каптерщик) проверил все по списку, у всех всего хватало.