Тут на меня снова накатила жалость – то есть к самой себе, да такая жгучая, что хоть плачь. Ах, Дашери! Ну зачем ты мне, несчастной недоженщине, так много всего открыла? Зачем вы с Фарри брали меня с собой на те ваши сладкие сабантуйчики? Что я вообще имею оттого, что с вами повелась? Позорный статус разрушительницы брака и больше ничего.

Ужас и кошмар!

И тогда я решила, что расскажу куратрице все, что знаю.

***

Я – самая наивная дура на свете. Всей моей истории хватило на пять минут путаного рассказа, и это был самый бестолковый рассказ на свете. На самом деле мне нечего было рассказать, и я наплела им о всяких штуках, о которых сама толком понятия не имела – знала лишь названия. Например, рассказала о лобно-губных перформах, смайлболе, отсроченных улыбках и правополушарном смехе – вот умора-то! Еще я выдала им все, что знала о принципе складывания смайл-кода «по Дашери Крис». Я едва ли не на ходу выдумала все эти выражения. Мне казалось, что это звучит жутко эффектно. Потом-то они мне растолковали, что таким же манером, как это делает Дашери, коды складывают уже полсотни лет. Если бы я знала еще какие-нибудь подробности из работы Дашери, то наверняка с чистейшей совестью выложила бы все, но больше я толком ничего не знала, и самое досадное – мне даже пришлось их в этом убеждать.

Было кое-что, что меня успокаивало. Дашери, при всей моей любви к ней, всегда была немного плутовкой. Это легко понять даже по ее лукавому взгляду. Хотя, мало ли, какой у тебя взгляд. Смотреть, прищурившись, – это же не считается незаконным, верно? Но Дашери была в самом деле плутовкой, и не только потому, что смотрела с хитрецой. Она знала кучу всяких вещей и умела обыграть меня в любую игру, а еще всегда вела себя так, что никогда не догадаешься, что она затевает. Отчасти поэтому мне особо и нечего было о ней рассказывать.

В общем, после долгого разговора со мной куратрица осталась недовольна. А это значило, что о моем желании вернуться домой и начать новую жизнь пришлось забыть. Восемь дней меня держали в той комнатушке, которая, к слову говоря, была вдвое больше моей прежней. Кровать, стол, санузел с душем-безлимиткой, тренажер с наклейкой «Хочешь удовлетворения – делай упражнения». Еще там был релаксатор и даже миниактиватор, и всем этим разрешалось пользоваться. Кормили четыре раза в день, правда жрачка была так себе – все то же, что и раньше ела: разница в том, что теперь для того, чтобы заработать себе на жрачку, мне не надо было заниматься эротингом.

Я смотрела всякие унылые программы, слушала музыку, принимала разные процедуры, мылась по три раза на дню, словом, старалась по максимуму использовать плюсы гособеспечения. Даже отсутствие Зуки перенесла стойко, в те дни я все еще надеялась, что все-таки еще увижу ее, и это меня подбадривало. А потом я постепенно свыклась с тем, что Зуки больше не будет. Все это время для своего успокоения я через каждые полтора-два часа тщательно чистила зубы. Все-таки мы сильнее, чем думаем и способны пережить большие потери – вот какой урок я вынесла из всего этого.

Дважды в день меня водили на допросы: они проходили в круглом помещении наподобие исповедальни, и там не было ни единого окошка. Со мной занимались три суровые фемы из особой службы, которая отвечала за безопасность одной очень-очень серьезной конторы – бюро маскулинного потенциала. Они называли себя экспертессами. Кроме этих трех фем в исповедальню иногда заглядывали и другие, но обычно только на пару минут, чтобы перекинуться словцом с кем-нибудь из моих мучительниц и снова исчезнуть.