– Ах, да. У меня, действительно, все дни в голове перемешались. Совершенно была уверена, что видела тебя только вчера, а сегодня как-то и не заметила, – с наглой ухмылкой произнесла танцовщица.

Анна была уверена, что ту колонну, которая упала как-то на Новикову в конце прошлого сезона, толкнула именно Марфа. Такая по трупам пройдет, чтобы заполучить роль! Фроловцева её ненавидела и ревновала к Кшесинскому. Уже не в первый раз она видела, как Серова стреляет глазками в его сторону.

– Ну, всё, девочки. Я пошел! – прервал их обмен любезностями Феликс и, легко преодолевая крутые ступеньки, взбежал наверх. Несмотря на свои пятьдесят шесть лет, он до сих пор был строен и хорош собой.

Танцовщицы восхищенно посмотрели ему вслед, затем с неприязнью взглянули друг на друга и разбежались в разные стороны, громко стуча пуантами по деревянному полу.

Сидя по другую сторону занавеса и не видев зала, Маля сразу почувствовала, что императрица с принцами вошла в ложу. Просто в этот момент зрители внезапно смолкли и послышалось какое-то передвижение с хлопаньем кресел. «Это весь зал встает с мест, приветствуя царственных особ», – подумала Маля. Весной прошлого сезона она вместе с мамой, сестрой и братом была на утреннем спектакле балета «Копелия», где отец исполнял мимическую роль Бургомистра. Только в тот раз Феликс посадил их в ложу зрительного зала, и Маля могла наблюдать за тем, что происходило, когда в театр приехали император Александр II с императрицей Марией Александровной. Она видела, что, как только они вошли в царскую ложу, вся публика в зале встала и поклонилась их величествам. Приняв это приветствие от своих подданных, государь с государыней разместились в креслах, и все в зале тоже заняли свои места. Наступила полная тишина. Император слегка приподнял руку и, как только мягко опустил её, дирижер, не сводящий с него глаз, сразу повернулся к залу фалдами своего фрака, взмахнул «волшебной» палочкой, и началась увертюра. Так было тогда, так было и сейчас, но только знак дирижеру на начало спектакля в отсутствие государя дала императрица Мария Александровна, а Маля, конечно, сегодня ничего этого не могла видеть, сидя в ложе за занавесом под колосниками. «Ничего, – успокаивала себя девочка. – Как только закончится увертюра, занавес откроют, и я увижу императрицу и царских внуков!»

Но когда занавес подняли, обнажив сцену перед началом действия, Маля никого не увидела. Просто из её ложи зала совсем не было видно. Девочка вначале расстроилась, но вскоре уже забыла про это, полностью отдавшись тому, что происходило внизу. Сказочно прекрасное и таинственное действие, выраженное в танце, целиком увлекло её внимание. Особенно ей нравилась сцена грозы, когда сверкала молния и конь вместе с Иванушкой носился в воздухе. И хотя спектакль она смотрела уже в третий раз, но сегодня у неё сердце сжалось от страха, так правдоподобно всё это выглядело. Со своего места девочка, конечно, видела трос, держащий актёров в воздухе, но это совершенно не мешало ей верить в происходящее на сцене.

В антрактах Маля посетила туалет, съела оба яблока, с интересом наблюдая за сменой декораций, и всё пыталась придумать, как бы ей увидеть принцев. А что, если попытаться отодвинуть край занавеса со стороны колосников?

Когда представление закончилось и все актёры вышли на поклоны, Матильда, подойдя к левому краю своей ложи, с большим трудом отстранила тяжелый занавес от края сцены и в образовавшуюся небольшую щелочку, как и предполагала, увидела зал. Задумка удалась! В царской ложе восседала императрица, а рядом с ней около парапета стояли два мальчика. Хорошо разглядеть принцев она не смогла, но обрадовалась, что добилась своего.