Матильда. Любовь и танец Татьяна Бронзова
© Татьяна Бронзова, 2015
© Оформление. ООО «Бослен», 2015
…Одной ногой касаясь пола,Другою медленно кружит,И вдруг прыжок, и вдруг летит,Летит, как пух из уст Эола;То стан совьет, то разовьетИ быстрой ножкой ножку бьёт.А. С. ПушкинЕвгений Онегин
Пролог
В декабре 1971 года Париж, как обычно, готовился к встрече Рождества Христова. Город был украшен разноцветными электрическими лампочками, нарядные витрины магазинов пестрели от разнообразия предлагаемых подарков, а в церквях устанавливались красочные вертепы. Но в то время, когда на улицах Парижа было шумно и весело, в русской церкви Александра Невского на улице Дарю шло отпевание великой княгини Матильды Феликсовны Романовской-Красинской. Народу собралось много. Среди пришедших попрощаться были не только близкие, друзья, почитатели и ученики, но и те, кто заглянул сюда просто из любопытства. Им хотелось хотя бы сейчас увидеть известную русскую балерину, которой приписывались разного рода любовные похождения, включая головокружительный роман с последним русским императором Николаем II.
Сын Матильды Феликсовны стоял в изголовье. Он был совершенно потерян. Великому князю Владимиру Андреевичу уже исполнилось шестьдесят девять лет, но всю свою жизнь он провел около матери, и теперь, когда её не стало, совершенно не представлял, как будет жить дальше. Тоска и горе разрывали его сердце. Рядом с ним, в шляпке с черной вуалью, закрывающей покрасневшие от слез глаза, стояла Элен Измайлова с мужем Дмитрием и шестилетней дочерью. Девочка приходилась великой княгине крестницей и была названа в её честь. Маленькая Матильда с интересом разглядывала присутствующих и с любопытством смотрела на лежащую среди белых роз Матильду Феликсовну. Девочка ещё не могла до конца осознать, что такое смерть. Ей казалось, что крёстная полежит-полежит, пока батюшка читает молитву, а потом встанет и спросит:
– Ну, как я сейчас сыграла свою роль? По-моему, правдоподобно! – и засмеется своим заразительным смехом, потребовав от собравшихся вокруг неё зрителей аплодисментов.
Но она не встала.
После панихиды несколько человек подняли гроб на плечи, перенесли его в склеп нижней церкви и установили рядом с гробом мужа балерины, великим князем Андреем Владимировичем Романовым, отошедшим в мир иной ещё в пятьдесят шестом году. Он ждал её здесь пятнадцать лет, и вот дождался. Теперь они вновь были вместе.
«Всё-таки Матильда Феликсовна прожила очень долгую жизнь, – думала Элен Измайлова. – Девяносто девять лет! Вот бы и мне так!»
– Мамочка, – прервала её мысли дочь. – А ведь крёстная тоже была когда-то маленькой?
– Конечно.
– А какая она была в шесть лет?
– Ты хочешь знать, какая она была, когда ей было столько же, сколько тебе сейчас?
– Ну, да.
– Думаю, была такой же. Только жила она тогда в России. И было это давным-давно. Аж в девятнадцатом веке. И все называли её, как и тебя сейчас, просто Маля. Как все маленькие девочки в то время, она носила панталончики до пят и длинные платьица и ничего даже не слышала об электричестве, о машинах, о радио, о кино и телевизорах…
– Почему? – удивилась дочка.
– Потому что этого всего тогда ещё не было.
– А как же они без всего этого обходились?
– Сама не знаю. Для этого надо хоть немного пожить в те далекие-далекие времена! Я была бы не против, – улыбнулась Элен.
– Я тоже, – мечтательно сказала маленькая Матильда. – И мне очень хотелось бы взглянуть на крёстную, когда её звали просто Маля.
Часть первая. Маля
Глава 1
Июнь тысяча восемьсот семьдесят восьмого года выдался не только жарким, но и засушливым. И вот когда уже всем казалось, что этому пеклу не будет конца, на небо, наконец-то, набежали тучи, перекрыв солнечные лучи. Дождя не было давно, и ему сейчас были рады все вокруг: и природа, и скотина, и люди.
Маленькая девочка, спрыгнув с крыльца, быстро бежала по полю к реке.
– Пролейся, дождик, поскорей! Порадуй землю и людей! – кричала она.
Её легкое батистовое платье развевалось на ветру, и были хорошо видны её белые панталончики, заканчивающиеся у щиколоток кружевными воланами.
– Маля! Немедленно вернись домой! – волновалась мать. – Сейчас может начаться ливень!
Но следом за младшей сестрой уже бежали её сестра Юляша и брат Юзеф.
Все вместе они закружились по полю, глядя в небо:
– Пролейся, дождик, поскорей! Порадуй землю и людей!
Поняв, что звать детей в дом бесполезно, мать тоже спустилась с крыльца и стала смотреть на низкие, тяжелые тучи.
– Ну же! – нетерпеливо сказала она с надеждой, подставив будущим первым каплям свою ладонь. – Ну же, тучка! Давай!
И в то же мгновение, как бы в ответ на её призыв, над лесом ярко сверкнула молния.
– О, Господи! – испуганно вскрикнула Юлия Яновна, невольно прикрыв голову руками, но её голос потонул в страшном грохоте, раздавшемся с небес, а на землю обрушился такой поток воды, что женщина моментально промокла насквозь.
– Дети! Дети! – закричала она, пытаясь разглядеть их сквозь сплошную пелену дождя, а они, подгоняемые ветром, уже сами неслись ей навстречу с вытаращенными от страха глазами.
Запрятались по своим избам крестьяне в деревне, упав на колени перед иконами и неистово крестясь. Слышался визг поросят и кудахтанье кур. Громко лаяли собаки.
Забежав в дом, мать вместе с детьми сразу поднялась наверх.
– Какие же вы мокрые! – причитала горничная Мария, растирая шестилетнюю Матильду полотенцем и осеняя себя крестом при каждом раскате грома. – А всё потому, что маменьку не слушаетесь и бежите сломя голову непонятно куда. Вот попала бы в вас молния, что тогда?
Переодев себя и детей с помощью Марии в сухую одежду, Юлия Яновна поспешила встать на колени перед иконой.
«Спаси и сохрани нас, Господи! – молилась она. – Пощади нас от огня. Мы любим и чтим тебя всем сердцем своим, всею душою и всею мыслию своею! Возлюби и ты нас, Господи!..»
В конце молитвы Юлия поклялась, что пожертвует завтра же на нужды местной сельской церкви десять рублей. И, как только она это произнесла, гром стал отдаляться, а вскоре и совсем смолк. Ветер затих. Небо прояснилось. Солнечные лучи вновь стали пригревать землю. Цветы, трава, кусты и деревья, напоенные влагой, обрели сочные краски. Громко запели птицы.
– Чудо! Неужели Господь услышал меня? – удивилась женщина.
Вместе с детьми она вышла на открытую террасу и глубоко вдохнула насыщенный озоном воздух.
– Обедать будем здесь. Было бы грешно сидеть сейчас в столовой, – произнесла она, радуясь приятной послегрозовой прохладе.
Пока принесли сухие стулья из дома и накрыли на стол, обедать сели вместо часа дня только в два.
– А как ты думаешь, мамочка, папа попал под дождь? – спросила Маля.
– Папа сейчас на репетиции в театре. Если там не снесло крышу, то он точно остался сухим, – рассмеялась Юлия Яновна.
После обеда дети побежали на скотный двор смотреть, как перенесли грозу их любимые корова Дашка и свинья Сонька, а мать, высоко подобрав подол платья, чтобы не намочить его в грязных лужах, прошла на конюшню.
– Федор, ты не забыл, что коляску на станцию для барина надо послать к четырем часам?
– Что вы! Как забыть? – обиделся конюх.
– Выезжай пораньше. Дорогу наверняка размыло, так ты уж побереги лошадь. Не гони.
– Как можно, – снова обиделся конюх.
Вернувшись в дом, Юлия Яновна заглянула на кухню дать последние указания Степаниде по поводу ужина, затем, в ожидании мужа, удобно устроилась в плетеном кресле на крыльце и открыла книгу. Она обожала романы о любви, покупала все новинки, присылающиеся из Парижа, читала их в подлиннике и в настоящее время была увлечена только что появившимся во французской литературе молодым писателем Ги де Мопассаном, смело описывающем чувственное влечение и адюльтер.
«Не забыть бы завтра с утра сходить в сельскую церковь», – подумала она, прежде чем погрузиться в любовные переживания героев.
Юлия Яновна Кшесинская, как и вся семья, была католичкой, и потому в здешнюю церковь не ходила, но теперь просто обязана была отнести туда десять рублей.
Сын и дочки играли с крестьянскими детьми на лугу в мяч. Их звонкий смех и крики не мешали ей читать. Она любила, когда дети веселились, в какой бы степени громкости это ни выражалось. Но время шло, а коляски со станции всё не было. Через открытые двери в дом Юлия слышала, как часы пробили пять. От станции до имения езды было не больше получаса. «Не случилось ли что?» – начала беспокоиться она. В седьмом часу она уже отложила книгу и, стоя на крыльце, в волнении стала смотреть на дорогу. Обычно муж после репетиций всегда приезжал из города трехчасовым поездом. Что же могло его задержать? «Лишь бы он был жив и здоров», – подумала она и перекрестилась. Но вот наконец из-за поворота показалась коляска.
– Папа, папа приехал! – тут же звонко закричала Матильда и побежала что есть мочи через луг навстречу.
Следом за ней поспешили и сестра с братом. Федор остановил коня, и дети ловко запрыгнули в повозку. Юляша с Юзефом заняли сиденье напротив отца, а Маля сразу забралась к нему на колени.
– Принцесса! – радостно воскликнул Феликс Кшесинский, обнимая её одной рукой, а вторую протянув своим старшим. – Как прошел день, мои дорогие?
– Мы тут такое пережили! – наперебой стали рассказывать они ему о прошедшей грозе. – Это был такой ужас! У нас от грома даже дом трясся! И молнии так страшно сверкали совсем близко! А в Петербурге была гроза?
