– Девчонки! Вы что? – стала растаскивать их Рыхлакова и при этом с удовольствием исподтишка сильно ущипнула Ольгу за ляжку.

– Ах, ты так?! – взвилась девушка и со всей силы пнула Рыхлакову ногой. Та полетела на скамейку, на которой аккуратно сложенная лежала снятая выпускницами одежда.

– Оля! Так ведь и покалечить можно! – вмешалась Соня Перова, бросившись на помощь Рыхлаковой и пытаясь поднять её с пола. Но та запуталась в чьем-то платье и лежала с задранными вверх ногами, пока, наконец, не встала, опираясь на Соню и держась за ушибленное бедро.

– Что тут у вас происходит?! – прибежала на крики воспитательница. – Вы уже взрослые девушки, а за вами надо, оказывается, смотреть как за маленькими? Что вы не поделили? Скорсюк, почему вы стоите такая растрепанная? Причешитесь немедленно. А с вами что, Рыхлакова? Почему вы держитесь за бедро? Почему скамейка с одеждой перевернута? Если немедленно не объясните, что тут произошло, всех отправлю к Варваре Ивановне! И тогда посмотрим, кто из вас и с какими успехами окончит училище!

– Ничего страшного не случилось, – спокойно улыбаясь, ответила молчащая до сих пор Матильда. – Девочки вспоминали вчерашнюю встречу с императором. Рыхлакова хотела сделать Скорсюк прическу как у императрицы. Встала на скамейку, чтобы удобнее было, а она вдруг перевернулась. Вот Рыхлакова и упала, а так как в это время в её руках были волосы Скорсюк, она больно за них потянула. Скорсюк закричала, Рыхлакова, падая, тоже закричала, ну и мы тоже испугались и закричали.

– Хорошо, – осталась удовлетворена ответом воспитательница. – В следующий раз постарайтесь не устраивать таких катавасий. А вам, – обратилась она к Рыхлаковой, – не следует заниматься парикмахерским искусством. У вас это плохо получается, – строго добавила она, взглянув на лохматую Скорсюк, и вышла.

Все стояли молча, от стыда боясь смотреть друг другу в глаза. Вдруг Матильда громко рассмеялась.

– Ты чего? – удивились девушки.

– Когда я ещё была маленькая, отец рассказывал, как на сцене подрались две солистки, – сквозь смех ответила Маля. – Они таскали друг друга за волосы, а Петипа их разнимал. Мне так сильно захотелось увидеть, как это происходит, что я попросила отца непременно взять меня на следующий день на репетицию, а он рассмеялся: «Танцовщицы дерутся не каждый день». Я ужасно расстроилась, а вот сейчас всё-таки увидела подобную сцену! Забавно.

– Кто же это тогда таскал друг друга за волосы? – заинтересованно спросила Скорсюк, поправляя свои растрепанные кудри. – Какие две солистки?

– Я не помню.

– Ой, девочки, а представляете, как их разнимал Петипа? – вдруг рассмеялась Рыхлакова, нафантазировав себе эту картинку. И все девушки рассмеялись следом за ней, воображая важного усатого Мариуса Ивановича, оттаскивающего танцовщиц друг от друга.

На сегодня инцидент между ними был исчерпан, и все снова «дружили».

Вскоре после выпускного экзамена Кшесинскую вызвали в дирекцию театра.

– Прошу вас, – приветливо улыбнулся ей Всеволожский. – Проходите, мадемуазель.

Робея, Матильда впервые зашла в кабинет Директора Императорских театров и села в предложенное кресло у стола. Зачем её сюда позвали? «Он так радушно меня встретил, что вряд ли сообщит что-нибудь для меня неприятное», – подумала девушка, но сердце всё равно продолжало сильно колотиться от неизвестности.

– Через неделю в театре состоится бенефис Папкова, – начал директор, продолжая всё так же приветливо улыбаться. – Решено, что вы примете в нем участие.

– Я счастлива, но что я буду танцевать? – изумилась девушка.

– Вы исполните па-де-де из «Тщетной предосторожности», которое мы видели на экзамене. Только танцевать его вы будете уже не с выпускником, а с актёром, исполняющим эту партию в балете.