Воспитательница через плечо девушки быстрым взглядом всё-таки осмотрела пространство за ширмой, но, ничего не заметив, направилась к двери. Матильда чинно последовала за ней. «Пронесло», – радостно подумала она и незаметно перекрестилась.

Поцелуй и объятия пробудили в ней тогда такие эмоции, что Маля поняла: целоваться и обниматься очень приятно! Сейчас у неё был шанс повторить этот опыт с другим партнером, и она не хотела себе в этом отказывать. Тем более ей было интересно, а как это сделает англичанин?

– Поцелуйте меня, – внезапно остановившись в танце, сказала она.

Онемев от счастья, Джон нагнулся и со всей силы припал своими сжатыми губами к её пухленьким, слегка приоткрытым устам. Матильде показалось, что сейчас он просто выдавит ей все зубы, и она, упершись в его грудь руками и изогнувшись назад, быстро отстранилась, спасая свою челюсть. Юноша, приняв её действия за смущение, выпрямился и восхищенно воскликнул:

– Ты лучший в мире!

«Зато ты худший, – разочарованно подумала Матильда. – Нет! Целоваться и обниматься всё-таки не со всеми приятно!»

Потеряв интерес к англичанину, девушка подхватила свою корзинку и поспешила домой. По пути ей встретилось несколько боровиков и немного маслят, но их было так катастрофически мало, что когда она отдала Степаниде свою корзинку, та с удивлением взглянула на неё.

– Что это сегодня с вами? Неужто в лесу грибы перевелись?

Крёстный быстро понял, что происходит с Макферсоном, и ещё до обеда увёз его вместе с несчастной невестой в город. Свадьба совершенно расстроилась, и Мале было стыдно. Но то, что победа осталась за ней, подогревало её самолюбие. Матильда не переносила никакой конкуренции с раннего детства и не любила проигрывать!

Как только Кшесинские к первому сентября переехали из имения в Петербург, влюблённый англичанин тут же начал атаку. Ежедневно он посылал любовные письма и такие огромные букеты роз, что каждый из них мог разместиться только в трех, а то и в четырех вазах. В доме уже некуда было ступить. Кругом стояли цветы. Ваз не хватало, и горничная Мария приспособила банки и ведра, расставляя их в коридоре, ванной комнате и даже в кухне. Вся квартира походила на оранжерею. Кухарка Степанида даже предложила отнести часть букетов на рынок.

– Ведь наверняка дорогущие. А хозяева и не заметят.

– Ты с ума сошла, – возмутилась Мария.

– Да мне на кухне ступить некуда! Вон и хозяин ругается, что по квартире пройти не может. Надо от них как-то избавляться!

– Госпожа и так избавляется. Чуть у какого цветка головка поникнет, она сразу говорит: «Убрать!» Я во двор их целыми охапками через день выношу, а они, между прочим, сразу с помойки исчезают.

– Вот я и говорю. Хоть кто-то умный! Подбирает, да на базар несёт.

– Не нашего ума это дело, – прервала ненужный спор Мария.

А в гостиной в это время хозяева вели свой разговор.

– Ты должна поговорить с Малей, – возмущался Феликс, лавируя между вазами. – Этот Джон просто взбесился!

– Мне кажется, что это тебе надо поговорить с Джоном, – мягко предложила мужу Юлия. – Ты должен ему объяснить, что девочке всего четырнадцать лет. О чем он вообще думает?

– Я уже говорил, – обреченно отозвался Феликс. – Но он готов ждать столько лет, сколько понадобится, лишь бы она стала его женой. Остановить это сумасшествие сможет только сама Маля.

– Может, поговорить с крёстным? – с надеждой спросила Юля.

– И с крёстным говорил. Родители Джона в ужасе, так как он разорвал отношения с невестой, за которой приданого давали несколько миллионов! Он никого не слушает. Он обезумел от любви.

– Вот и надо написать его родителям, чтобы они забрали своего обезумевшего сына из России, – нашла выход мать.