– Зачем тебе надарили столько кукол? – пожала плечами четырнадцатилетняя Юляша, сама, между тем, с восторгом любуясь каждой из них. – Ведь этой осенью тебя хотят отдать на учебу в училище. Тебе некогда будет играть с куклами.

И действительно! Феликс Иванович ещё в мае был на приеме у инспектрисы женского балетного отделения Императорского театрального училища мадам Лихошерстовой.

– Подождите год, пока вашей Матильде исполнится девять, как положено, – сказала Варвара Ивановна. – Что за спешка?

– Но она уже стоит на пуантах! Весь станок делает не хуже своей сестры и брата, – настаивал Феликс Кшесинский. – Ей пора серьёзно заняться танцем.

– Ну, а как с общеобразовательными предметами?

– Об этом и говорить нечего. Читает, пишет, по-французски неплохо говорит с раннего детства, на рояле немного играет…

– Ну, вы мне, Феликс Иванович, такого наговорили, что её хоть в третий класс отправляй, – прервав похвальбу отца, расхохоталась мадам Лихошерстова. – Я должна переговорить в министерстве, и только после этого смогу дать вам ответ. Это исключение из правил я делаю только из большого к вам уважения. Кстати, свою младшую дочь вы, как и своих старших, тоже не отдадите на пансион?

– Конечно, нет! Мы с женой нижайше будем просить о разрешении проживать ей дома.

– Хорошо. Я доложу об этом.

Через несколько дней курьер принес Феликсу Ивановичу Кшесинскому конверт с гербовыми печатями министерства Императорского Двора.

«Высочайшим позволением Императора разрешено пройти испытание по поступлению на балетное отделение в Императорское театральное училище Матильде Кшесинской, девочке восьми лет. Преподавателям поручено: строжайше проверить её способности и готовность к занятиям. Сие исключение по возрасту дается мадемуазель Кшесинской, благодаря ходатайству наставницы женского отделения балетного класса Императорского театрального училища Лихошерстовой Варвары Ивановны».

Маля была счастлива. Она верила, что поступит. Кто, если не она?! И с этим ощущением она вместе с семьей переехала на всё лето в Красницы.

Но вот теперь лето заканчивалось, и Матильда начинала беспокоиться. «А вдруг меня не примут?» – с ужасом думала она, но тут же гнала эти мысли.

– Главное, не стесняйся! Будь в себе уверена, – напутствовал отец.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы Маля кого-то стеснялась? Наша Маля сумеет показать себя! – уверенно говорила мать.

Через три дня после феерического празднования дня рождения Кшесинские покинули имение и переехали в город. Двадцать пятого августа у Матильды должен был быть экзамен, у Юляши и Юзефа с первого сентября начинались занятия в училище, у Феликса Ивановича с октября открывался сезон в театре, а его ученики возобновляли свои уроки танцев, готовясь к зимним балам.

Беззаботное лето тысяча восемьсот восьмидесятого закончилось.

В день экзамена, проснувшись рано утром, Матильда ощутила сильное волнение.

Стоял теплый день уходящего лета. На девочку надели новое голубое платье, голубые туфельки с перепонками, застегивающимися на золотые пуговицы, а её темно-каштановые волосы, проведшие всю ночь в папильотках, причесали на прямой пробор и подвязали голубым бантом, распределив по спине локонами.

– Ну, ты у меня просто как голубая незабудка! – восхищенно глядя на дочку, произнес Феликс Иванович.

Императорское театральное училище располагалось в двухэтажном доме на маленькой и тихой Театральной улице. Кроме училища и дирекции Императорских театров на ней ничего не было. Находилась она с тыла Александринского драматического театра, фасад которого со своими знаменитыми конями на крыше был обращен в сторону Невского проспекта.