Эзеркиль не спала несколько ночей, и все ждала возмездия, но никто не пытался уличить виновницу столь подлого случая. Когда страх совсем прошел, она задумалась о том, что этот человек, возможно, даже не понял, что видел саму мать Империи. Скорее всего он был рабочим. Но что конкретно он собирался делать под ее окном? Она вспомнила его добрые голубые глаза и ей вдруг захотелось снова увидеть его. Но конечно, второй раз она не могла себе позволить так рисковать.

Несколько дней спустя, когда Эзеркиль стало невмоготу терпеть заточение, она снова решила проникнуть в кладовую. Маленькое окошко словно притягивало ее магнитом. Госпожа сидела в обнимку с арфой и пыталась играть, но кроме отдельных, бессвязных звуков ничего не выходило. Ее мысли были заняты отнюдь не нотами. Она осознавала всю серьезность последствий, но никак не могла унять внутри себя это жгучее чувство.

– Теперь-то я буду осторожнее, – говорила она себе.

Она предприняла несколько безуспешных попыток вернуться к тайному месту, но каждый раз, оказываясь возле двери, ее колени начинали дрожать. Возвращаясь же в свои покои, она снова не могла ни о чем думать, кроме как об этой злополучной комнате. «Может быть, он больше там и не появится?» – спрашивала она саму себя. Этот круговорот сомнений и страхов заставил ее изрядно понервничать и заново пересмотреть свои приоритеты. Томительная скука никак не позволяла ей спокойно сидеть на месте.

Собравшись с мыслями, госпожа появилась в восточном крыле после обеда, и добравшись до окна, осторожно выглянула на улицу. На небольшом расстоянии от замка, тот самый юноша окучивал кусты. Он бережно сажал ростки в землю, поливал их, подвязывал, вытирая временами пот со лба. Его красивые руки со знанием дела орудовали граблями, лопатой, и Эзеркиль слегка улыбнулась, наблюдая за ним. Он обернулся в ее сторону и тогда она поспешила скрыться за стеной. Прежде чем снова выглянуть наружу, девушка выждала немного времени, но любопытство одержало верх.

– Это вы, прекрасная незнакомка. – услышала она.

– С кем имею честь разговаривать? – тихо спросила Эзеркиль из-за своего укрытия.

– Меня зовут Аджме. Я садовник. – добродушно отозвался он. – А как ваше имя?

– Меня зовут Фиска, – солгала Эзеркиль, в надежде, что если цветовод вдруг взболтнет кому-нибудь лишнего, никто не узнает, что он видел саму Императрицу.

– Очень рад знакомству. – сказал он, и Эзеркиль почувствовала по телу странную дрожь.

– Что вы сажаете? – спросила она.

– Это смородина. Император распорядился, чтобы этот двор перестал пустовать. Но так, как с этой стороны господам его не видно, было решено посадить что-то полезное. Вы любите смородину?

– Люблю, – смущенно ответила Эзеркиль.

– Тогда я принесу вам кринку, как только она созреет.

– А вы довольно самоуверенны.

– От чего же?

– От того, что надеетесь увидеть меня снова.

– А разве я вас больше никогда не увижу?

– Только если очень захотите. – кокетливо улыбнулась Эзеркиль, но сразу же прикусила себе язык, мысленно ругая себя за такую беспечность. Ее лицо едва выглядывало из-за стены, так что Аджме видел его только наполовину.

– Тогда я сделаю для этого все возможное. – улыбнулся он в ответ.

Они распрощались и тогда садовник вернулся к своей работе, а взволнованная Эзеркиль побежала к себе в комнату. Она и примерно не могла описать что чувствовала, но одно знала точно – это знакомство принесло ей облегчение. Теперь она могла держать ситуацию под контролем. Кроме того, она была рада познакомиться с кем-то подходящим себе по возрасту, поскольку во всем замке госпожа оказалась самой молоденькой. Не считая конечно двоих детей прачки, но те были еще совсем махонькие.