Мама тоже обеспокоенно на меня посмотрела.

– Нет, просто смена раньше закончилась, – я постаралась сказать как можно более беззаботно, хотя внутри всё натянулось, как струна для ноты «ре» восьмой октавы[1].

– А сегодня когда пойдёшь на работу? – это уже осторожно выведывала мама. Её тревогу выдавал взгляд, внимательно прошедший по мне.

– Неа, сегодня нет наплыва, – я откусила поджаренного тоста и запихнула почти целую сосиску в рот. – В середине недели будет выходной в честь дня памяти жертв Четвёртой периферии, поэтому в кафе на этих выходных не будет такого наплыва. Зато он обещает в среду.

Говорить с набитым ртом трудно, зато этот способ хорошо скрывает любые тревожные нотки, которые могли меня выдать с головой. Мама только с виду простая, но она работала в салоне красоты, где делала маникюр, и очень неплохо считывала по выражению лица и интонациям голоса настроение клиентов. Так что скрыть от неё хоть что-то – это успех.

Судя по всему, мой ответ успокоил родителей. Мы обсуждали готовящееся торжество. У близнецов в школе в этот день будет показ по визиону прямой трансляции выступления выпускников музыкальной школы в Гранд-Примо Ралсо. Присутствовать обязательно.

– У, лучше б отпустили и я сходил в бассейн, – Карлу возмущался. – Это пустая трата времени. Лучше бы дали возможность потренироваться перед соревнованиями в следующем месяце.

Джино был более сдержан. Он даже за завтраком что-то чёркал в своём блокноте.

– Это часть культурного просвещения, – не отрываясь от заметок, сказал Джино. – А мы с тобой в хорошей форме. Не надо забивать мышцы.

Близнецы увлекались плаванием. Хоть где-то они совпадали в увлечениях. Карлу и Джино в прошлом году попали в школьную команду по плаванию. В следующем месяце у них будут сборы, где выявят лучших пловцов, которые поедут представлять Таулин на общеурбанусных соревнованиях.

Паулу в детском саду в этот день поведут возлагать венки к памятникам, поставленным в честь погибших тогда детей.

– Я куплю букет. Недалеко от салона есть флористика, там можно будет выбрать, – предложила мама.

– А у меня выходной, – довольный папа отпил из кружки терша. – Я хотел бы встретиться с университетскими друзьями. Давно с ними не собирались.

– Это с теми, которые облили тебя в день нашей свадьбы румежанским[2], бутылку которого я с большим трудом достала?

– Ага, с ними, – подтвердил папа.

Мама только губы пождала. Видно, что папиным друзьям она не простила такого расточительства. Тем более в такой знаменательный день.

Я быстро доела свой завтрак и убежала в комнату. Ближе к обеду мама заглянула ко мне.

Так, второй раунд, чтобы успокоить её.

– Ты сегодня какая-то не своя, тихая, – она присела на край кровати и погладила меня по голове.

– Непривычно ничего не делать в выходной день, – вздохнула я.

Мама улыбнулась.

– Конечно, ты последние года три только и делаешь, что работаешь, – она вопросительно посмотрела на меня. – У тебя сегодня эти дни?

– Нет, – покачала я. – Но скоро будут.

– Ну, ладно, отдыхай, – мама похлопала меня по руке и вышла.

Весь день я внимательно следила за всеми информационными каналами по поводу случившегося в клубе «Цепи». Ближе к вечеру появилась сводка, что при отделке помещения для клуба были нарушены звукоизоляционные требования. Проводится проверка по данному факту, чтобы установить истинных виновников произошедшего. Дальше восхваляли троих ишааров, так вовремя оказавшихся в клубе: Димиан Джантале, Сандор Гиерра (его я видела мельком в нашей башне) и Виторио Фаррери.

Мой взгляд задержался на последнем фото. Почему он спустил мне выходку в лифте? Неужели он такой же, как Диаминта и Тэрэс? Тогда зачем эта игра голосом и посылка?