Подобно нижнему Ист-Сайду в начале XX века и Браунсвиллу в середине, Канарси 70-х годов целенаправленно взращивал наемных рабочих для «такой жизни». Некоторые местные жители по-прежнему не признавали никакую власть, кроме «семьи», и по-прежнему не доверяли правительству, полиции и даже школам. По этой причине еще в 1970 году среднюю школу окончили меньше половины юных итальянцев в Канарси (имеются в виду мальчики).

Отсутствие жизненных достижений молодежи не помешало канарсийцам выдвинуть инициативу о постройке собственных учебных заведений, когда Министерство образования в 1972 году обнародовало планы по автобусной развозке чернокожих учащихся из тридцати двух общеобразовательных школ в исключительно белые до недавнего времени школы Канарси[55]. Лига гражданских прав американцев итальянского происхождения, основанная двумя годами ранее капо «семьи» Коломбо, помогла организовать нашумевший, но абсолютно безуспешный бойкот. Некоторые протестующие, в жилах которых текла сицилийская кровь, изрядно разбавленная кровью арабских завоевателей, были лишь слегка белее некоторых чернокожих детей.

Участники протеста заявляли, что автобусная развозка вытеснит их с очередного места обитания – и на этот раз им было уже некуда бежать. За спиной Атлантический океан, а афроамериканцы и пуэрториканцы стекались сюда с двух сторон: на западе находился Флэтлендс, но он только строился и жить в нем было значительно дороже. Канарсийцы чувствовали себя отрезанными от мира; их наспех построенный район начинал разваливаться на глазах. Хотя большинство домов были построены на бетонном фундаменте, опиравшемся на скальные образования ниже пористого поверхностного слоя почвы, бульвары и улицы не имели под собой такой опоры и довольно скоро начали вспучиваться и проседать – а ремонтировать их никто не спешил, – так что Канарси, при всей своей новизне, уже казался весьма потрепанным.

Строительный бум выявил уникальность Канарси и в другом отношении. Его свалки и болота были идеальными местами для того, чтобы избавляться от трупов. Пока велась активная застройка, на стройплощадках раз за разом обнаруживалось такое количество человеческих останков, что новости об этом довольно быстро стали обыденными.

Кроме того, Канарси был своеобразным могильником для старых автомобилей. Целые кварталы были отданы сборщикам металлолома и компаниям по переработке утиля, привлеченным относительно низкой стоимостью коммерческой недвижимости. В Канарси и, в меньшей степени, во Флэтлендсе, основные улицы были напичканы коммерческими учреждениями по удовлетворению любых автомобильных потребностей: установка трансмиссии, тормозов и выхлопных труб; переборка двигателя; покраска кузова и обивка салона; имелись также мастерские, обслуживавшие любые автомобили – как иностранного, так и отечественного производства.

В начале 1970-х годов развитую культуру автомобильного потребления начало лихорадить. Из-за инфляции цена даже обычной новой машины поднялась на несколько сотен долларов, создав тем самым на черном рынке дополнительный спрос на угнанные авто, удовлетворить который нашлась масса охотников. Краденая машина с поддельными документами или перебитым номером приносила невиданную прибыль, особенно учитывая, что украсть ее не стоило ничего.

Экономика той поры в сочетании с особенностями индустрии автосервиса послужили катализатором для появления еще одного черного рынка – в сфере замены дверей, кузовов, бамперов, багажников и радиаторных решеток. Цены, которые заламывали дистрибьюторы за такие запчасти, росли быстрее, чем цены на новые машины. К 1974 году автомобиль стоимостью 10 тысяч долларов стоил уже 20 тысяч, будучи разобранным на запчасти. Этот парадокс, как и выросшие за четыре года на 240 % зарплаты профсоюзных работников автомастерских, превратили мелкое ДТП в весьма дорогое удовольствие. В попытках держать прежние цены некоторые страховые компании вынуждали автомастерские закупать бывшие в употреблении запчасти – а некоторые мастерские по той же причине начали закупать запчасти у нелегальных поставщиков, не задавая лишних вопросов.