Не знаю, сколько времени прошло. Нас заставил прерваться перезвон домофона и открывающаяся дверь. Сосед с верхнего этажа пробежал мимо, обернулся на нас.
- Привет, - бросил мне кратко, ухмыляясь.
- Привет, - прохрипела я, зарываясь лицом Мишино плечо.
И захихикала, как дурочка, находя ситуацию отчего-то забавной. Миша в этот раз не понял юмора. Он убрал руки, аккуратно стянул с меня джинсовку.
- Тебе домой надо, - проговорил тихо, обреченно даже.
- Но…
Я хотела сказать, что меня отпустили надолго и спешки нет, но он не дал продолжить.
- Иди домой, Маш, - обрубил Симонов, - Спокойно ночи.
Он почти выбежал из подъезда, на ходу натягивая куртку. Я осталась стоять, открывая и закрывая рот, недоумевая. Я мечтала о таком первом поцелуе. Но дальше все пошло не по сценарию из моих девичьих грез.
* Воллболл, WB (wall-balls) — броски мяча в стену на определенную высоту
7. Глава 4. Врать - плохо
Маша стояла посреди прихожей, всем своим видом изображая картину Репина «Не ждали». Она хлопала глазами так часто, что Мишка сам заморгал. Выглядела хозяйка дома очень миленько. Кроткие шорты и длинные, выше колена, гольфы. Или гетры. Мишка не очень разбирался во всем этом чулочно-носочном, девчачьем трикотаже. А вот в ногах девичьих разбирался очень даже неплохо. У Машки они были красивые. Может чуть тонковаты на его вкус, но это можно было легко поправить тренировками. И лукавила девчонка, когда говорила, что не приседает ни с чем тяжелее грифа. Квадрицепс у нее был. Хороший такой, рабочий квадрик. Даже на глаз Мишка прикинул, что она легко присядет с шестьюдесятью килограммами. Возможно, и фронтально.*
Пока он ее бессовестно разглядывал, Маша немного пришла в себя, обрела дар речи, чтобы задать сакраментальный вопрос.
- Ты откуда тут взялся?
- Приехал, - просто ответил Миша, разуваясь.
- Я тебя не звала.
- Дождешься от тебя, - заворчал он, снимая куртку, вешая ее на крючок возле Машиного пальто.
Как бы между прочим отметил, что вещи присутствуют только женские, а значит скорее всего живет одна. Бойфренд все бы еще больше запутал. Миша понадеялся, что такового нет не только в Машином жилище, но и в жизни.
Пресекая ее попытки устроить разнос, Миша заговорил сам. Спокойно, уверенно, убедительно.
- Понимаю твое возмущение, Мария, но у нас сейчас нет времени на это. Давай постараемся унять твои гормоны и спокойно поговорить. Это ведь нас обоих касается.
- Что касается? – она словно не понимала, - Зачем ты приехал?
- Как зачем? – Миша начал злиться, - Хотел увидеться нормально. По телефону такие вещи не обсуждают.
- Да какие вещи, Миш?
- Ребенок, беременность, врачи, узи… Что еще там? Анализы? И вообще, мы будем родителями. Разве это не повод мне тебя навестить?
Ответом ему был сначала смешок, а потом нервный, переходящий в истеричный смех.
- Миш, я… Я не… - захлебывалась Маша икотой и хохотом, не в силах прекратить, - Не будет у нас никакого ребенка.
- Аборт? Ты аборт сделала? – тут же озвучил первую мысль Миша.
- Нееееет, - Маша продолжала всхлипывать, - Не было никакой беременности. Я пошутила.
- Что? – теперь пришла очередь Симонова выкатывать глаза из орбит, - Ты – ЧТО?
Он повысил голос на последнем слове. Машу его крик словно отрезвил. Она последний раз шмыгнула, утерла слезы, вздернула нос.
- А ты и примчался сразу, - усмехнулась зло, - Вот уж не думала, что поведешься так легко.
Миша сделал два шага вперед, схватил ее за плечи, хорошенько встряхнул.
- Это неправда. Скажи, что врешь.
- Наврала, что беременна. Сейчас не вру.
- МАША! – рявкнул Симонов, снова встряхнув ее сильнее прежнего, - Разве так можно?