Кирилл смотрел в окно, опираясь на сложенные руки, и постукивал по подоконнику зажигалкой. – Херово… – Да! Но это еще не все. Знаешь, что я ей дальше сказала? Мы были уже где-то на улице, на каком-то складе, там было холодно, стояли ящики с овощами – капустой там, помидорами – и я ей сказала, что она умерла. И что нечего, не нужно ей ходить за мной на работу… а она стояла и смотрела на меня. Знаешь, жалостно! Она была маленькая и одинокая, очень маленькая, такая… – Лена. Девушка разревелась, сползла на стоящую в углу картонную коробку с надписью «монтеррей». Коробка прогнулась под ней, но не сломалась, так как под самый верх была набита книгами. – Я урод! – Лена комкала мокрыми от слез пальцами подол халата; нос ее уже превратился в хлюпающую картофелину. – Моя бабушка, баба… Ба-абочка! Кирилл стоял белый и смотрел на сестру. «Бабочкой» Лена называла их бабушку очень редко. Только когда была настолько счастлива и любила ее, что не знала, как еще выразить эмоции; только тогда она прибегала к ласковому, дурацкому слову.

Конец ознакомительного фрагмента.